А потом мы долго шли по каким-то мрачным коридорам с закоулками, мимо дверей с зарешеченными окошками. Около одной из них мой проводник наконец остановился, лязгая замками, открыл и впустил меня внутрь.

Снова брякнули ключи, поворачиваясь в замке, и я осталась одна. В тюремной камере. Отрезанная от всего мира.

Страх спазмом сдавил горло, и слезы ручьями потекли из глаз. Как? Как такое произошло?

Я упала на узкую лавку и принялась раскачиваться из стороны в сторону, тихонько скуля и завывая. Хотелось закрыть глаза, а потом открыть и понять, что весь этот ужас мне просто приснился. Я даже так и сделала: зажмурилась крепко-крепко на несколько минут, мысленно молясь, чтобы это все оказалось сном…

Но, естественно, чуда не произошло. Меня по-прежнему окружали холодные тюремные стены, покрашенные в жуткий серо-зеленый цвет.

Я легла на лавку, подтянув к груди коленки, и ушла в себя. Слезы кончились, а я продолжала смотреть в одну точку, мыслями пребывая в другом месте. Школа, Саша, отдых на море с родителями, снова Саша, Илья на скейтборде, институтские годы, мое репетиторство у Коли, наша с Ильей свадьба – воспоминания хаотично сменяли друг друга, то медленно всплывая, то загораясь яркими вспышками, а потом исчезали, терялись, размывались… Казалось, что все это было давным-давно… Где-то в другой жизни… Или мире…

Мысль о другом мире заставила меня встрепенуться. Амулет Карла Генриховича… А если мне вдруг придет пора снова переместиться, как крест сможет это сделать, если я здесь, в этом вместилище ада, а сам он лежит на дне чемодана с моей одеждой, который я из-за продолжительной болезни так и не успела разобрать?

Но поразмышлять мне на эту тему не дали. Неожиданно заскрежетал замок, и дверь распахнулась.

– Идемте, – скомандовал охранник.

– Куда вы меня? – испуганно спросила я, даже не двинувшись с места.

– Вас выпускают. Следователь Марджанов вам все объяснит сам. Идемте…

Когда до меня дошел смысл сказанных им слов, я вскочила и пулей выбежала наружу. На свободу. На волю.

Как же мало человеку нужно для счастья: вначале отними, что у него всегда было, а потом отдай обратно… В моем случае это была свобода.

– Вы нашли преступника? – спросила я следователя, едва переступив порог его кабинета.

– Да, нашли, – отозвался тот, не отрываясь от чтения каких-то бумаг.

– Я же говорила, что это не я! – возликовала я. – А позволите узнать, кто это?..

Но лучше бы я этого не спрашивала, ибо ответ оказался убийственным.

– Ваш муж.

Земля на мгновение качнулась под ногами, и я прислонилась к стене.

– Кто? – переспросила тихо.

– Ваш муж, Болдин Илья Викторович, – деловито повторил Марджанов. – Он сам пришел к нам час назад и дал признательные показания.

– Но этого не может быть, – я на негнущихся ногах подошла к столу следователя и рухнула на ближайший стул. – Илья никого не убивал.

– На самом деле, Екатерина Андреевна, мы сразу рассматривали вашего мужа как соучастника. Но он признался, что организовал все сам, а вы даже не были в курсе. Поэтому я лично приношу вам свои извинения за причиненные неудобства и попрошу покинуть помещение, – следователь указал на дверь.

– Я хочу с ним увидеться, – я поднялась и нависла над столом. – Сейчас же…

– Вам не кажется, что вы слишком много себе позволяете?.. – следователь тоже начал подниматься.

– Не кажется, – отрезала я. – Я хочу увидеть своего мужа, – и, резко растеряв всю браваду, добавила уже почти умоляюще: – Ну, пожалуйста…

– Ладно, – неожиданно согласился Марджанов. – Идемте… Но у вас будет ровно пять минут на свидание…

Я, боясь поверить в удачу, бросилась за следователем. Мы вновь шли тем же путем, что и я некоторое время ранее, в конечном итоге остановившись у одной из камер. У ее двери дежурил безучастный ко всему охранник-полицейский.

Марджанов жестом приказал тому открыть камеру, а после повернулся ко мне с напоминанием:

– Пять минут.

Я кивнула и шагнула внутрь.

– Катя. – Илья крепко обнял меня, едва я переступила порог. – Что ты тут делаешь?

– Мне дали всего пять минут, чтобы увидеться с тобой, – я тоже вцепилась пальцами в его рубашку и прижалась щекой к его плечу.

– Значит, тебя выпустили? – с облегчением выдохнул Илья.

– Да, – я подняла голову и заглянула в его глаза. – Зачем ты это сделал, Илья? Зачем сказал, что это ты убил Романову?

– Я не мог позволить находиться в этом ужасном месте тебе. – Илья провел тыльной стороной ладони по моей щеке, а потом почти с силой притянул меня обратно к себе, заговорив быстрым шепотом: – Лучше пусть они меня накажут, чем тебя… А я как-нибудь это переживу… Тем более за чистосердечное признание мне обещали смягчить наказание…

– Но это неправильно! Мы с тобой не виноваты! Почему обвиняют нас? – я вдруг почувствовала, что снова плачу. – Ведь даже ребенку будет понятно, что все это дело шито белыми нитками… Почему не найдут настоящего убийцу?..

– Потому что этого убийцу находить нельзя, – горестно усмехнулся Илья, зарываясь лицом мне в волосы. – Неужели ты не понимаешь?..

– Понимаю… Но я так это не оставлю. Я обещаю, что сделаю все, чтобы вытащить тебя отсюда, – проговаривая все это, я действительно наполнялась решимостью, во что бы то ни стало претворить свои слова в жизнь.

– Нет, прошу тебя, не надо, – с жаром произнес Илья. – Это безумие. Пожалуйста, не лезь в это дело… Береги себя, прошу… У моих родителей есть знакомый адвокат, он обязательно что-нибудь придумает… Вот увидишь, мы выпутаемся из этого и все будет хорошо…

Я хотела ему возразить, но в этот момент раздался громкий стук в дверь, а следом голос следователя Марджанова:

– Осталось меньше минуты…

– Давай не будем тратить это время на разговоры. – Илья обхватил мое лицо ладонями, а потом поцеловал. Я отозвалась тотчас, жадно прильнув к его губам.

Однако этот поцелуй отличался от всех тех, что мы дарили друг другу раньше, в нем не было дурманящей легкости и предвкушение счастья, наоборот, он был пропитан некой обреченностью и страхом. И в какое-то мгновение мне даже показалось, что это, возможно, наш последний поцелуй…

За спиной громыхнула дверь, и требовательный голос Марджанова известил:

– Время вышло…

Перед тем, как расстаться, мы с Ильей еще раз тесно прижались друг другу. До безумия, до зубовного скрежета не хотелось покидать его объятия, в эти последние секунды я пыталась ухватить и запомнить все: стук его сердца, запах кожи, тепло рук…

Но Илья первый разорвал нашу близость, тихо произнеся:

– Иди… Пожалуйста, уходи… Не создавай себе неприятностей…