Спорить с этим я не могла. Отложив в сторону ежедневник матери с рецептами овощных пирогов и зелий, я едва слышно призналась:

– Ты тоже мой родитель.

Рашель оторвалась от позолоченных украшений, сложенных в деревянную шкатулку (половина из которых была проклята), и взглянула на меня. Ее кожа уже посерела местами и стала похожа на губку, пойдя пузырями и кратерами, но я прижалась к ней, едва сдерживая всхлипы.

– Ты выросла в прекрасную сильную ведьму, Одри. Вновь увидеть тебя и сказать это лично было пределом моих мечтаний, – мягко произнесла она, приподняв мое лицо за подбородок.

– Я понимаю, просто…

Слишком мало времени вместе. Слишком много вещей, которые мы не успели наверстать. Съездить в город, пройтись по магазинам, купить замену моему красному шарфику из Праги, испорченному ритуалом Диего; съесть хот-доги в Центральном парке на Черч-стрит, отпраздновать вместе грядущий Белтейн и, наконец, подружить Рашель с Коулом, чтобы она перестала звать его атташе-недоучкой.

Вот то малое, что мы должны были сделать, но исполниться чему было не суждено.

– Одри, надо поговорить! Это срочно!

Я взглянула на Зои, ворвавшуюся в кабинет. Запыхавшаяся, со следами белого порошка на лице, она взирала на меня распахнутыми глазами, светящимися желтым, как два солнца. Что-то сильно напугало ее, но поделиться своими страхами она не успела: ее опередил звук горна.

Он сотряс ночь и всю округу, доносясь откуда-то снаружи, вероятно с озера. Стены дома завибрировали, и вместе с ними задрожал и мой золотой браслет на запястье – гримы не на шутку встревожились. Что-то неуловимо менялось, и во мне разлился ледяной ужас в предчувствии беды. Я вдруг ощутила себя такой…

Уязвимой.

– Черт, – выдохнула Зои, прильнув к витражному окну, за которым ничего не было видно. – Опоздала!

– Что именно ты видела, Зои?!

Она смотрела куда-то вдаль, не отвечая, и лишь когда я встряхнула ее за плечи, Зои нервно хихикнула. Горн не смолкал, но гораздо громче для меня прозвучали ее слова:

– У нас гости.

Рашель одним движением вытянула из-за пояса короткий клинок, который у нее всегда был наготове.

– За мной, – скомандовала она.

Мы вылетели из кабинета и сбежали вниз по крутой лестнице. Повсюду хлопали двери: остальные выбегали из своих комнат. Показались даже полусонная Тюльпана и Коул, который наспех вытирался полотенцем. С его волос капала вода, а лицо блестело глянцем.

– Что это было? – спросил он напряженно, когда все собрались.

Сэм схватил Зои за руку, будто мог защитить от того, что надвигалось на нас. Диего тоже вцепился в Морган, а Гидеон – в Коула, который даже не успел удивиться присутствию брата. Но в его руке уже лежал разложенный навахон.

– Никогда не слышала этот звук, – призналась я, вслушиваясь в низкий тембр горна, который не собирался затихать. Этот звук будто ворвался в наш мир из древних скандинавских баллад – предвестник неминуемого, призывающий к битве.

Рашель отодвинула занавески, за которыми хлопали крыльями перепуганные птицы, и я невольно вспомнила день, когда потеряла ее.

– Да, не слышала, потому что на особняк Шамплейн еще никогда не нападали, – произнесла Рашель, жестом веля всем отойти в глубь зала, подальше от двери. – Это клич Нимуэ. Приготовьтесь: кто-то прорвал ее оборону и идет сюда.

Я очнулась от ужасных раздумий в тот миг, когда ураган выбил окна.

Они распахнулись под натиском стихии, многие сорвались с петель, загрохотали и разбились вдребезги. Свет замигал, и темное небо вдалеке спицей пронзила молния. Шторы колыхались, принимая формы человеческих силуэтов, а под нашими ногами хрустело стекло, пока мы группировались в центре гостиной, хватая оружие и пытаясь подготовиться к столкновению, которого было не избежать.

– Разве эта ваша Нимуэ не всемогущий водяной дух, который когда-то потопил самого Мерлина? – спросил Гидеон, нацелив на дверь ружье, которое вытащил неизвестно откуда, как фокусник кролика из шляпы. – Кому по силам победить такую, как она?

– А ты сам как думаешь? – огрызнулся Коул в ответ, и отблески молнии заплясали на зеркальном лезвии его навахона. С вьющейся челки капала вода, пятнами расползаясь по белой майке. – Стоп… Гидеон?! Что ты здесь вообще забыл?

Тот замялся, но так и не удосужился ответить. От ветра хрустальная люстра раскачивалась над нашими головами, как маятник. Щелкнув пальцем по своему золотому браслету, чтобы тот перестал вибрировать и привлекать к себе внимание, я обернулась к Зои:

– Так что именно ты видела?

Она стояла за спиной взъерошенного Сэма, но вовсе не потому, что боялась и пряталась, а потому что не могла двигаться, скованная видениями. Еще никогда я не видела, чтобы Зои уходила в транс так глубоко: порошок блестел на оливковой коже, а янтарные глаза светились.

– Верховная идет, – прошептала Зои голосом, похожим на первые звуки шторма, который зарождался на улице. – Верховная всего, чего коснется. Так она считает. Ферн. – Я была готова услышать это имя, но не то, что последовало за ним. – В этот раз она не одна. Мужчина – наследник традиции, духи которой отвергают его имя. Пришел отплатить долг и забрать ее. – Зои подняла руку, сжимающую потрескавшийся череп Мари Лаво. – И еще двое. Я их не знаю… Девушка и юноша. Эмиральда и Хоакин. Она – воплощение пустыни и жажды. Он – дикость тропического леса. Подождите… Есть еще кто-то… Держится поодаль, в тени. Кажется, пришел не с ними. Моложе, красивее, яростнее… И безумнее. О Боже… Что с ним не так?

Дыхание у меня перехватило. Я резко подалась к Зои, но Сэм остался стоять между нами, слишком напряженный, чтобы подпустить к ней хоть кого-то, даже меня.

– У него глаза, как у меня? – спросила я Зои, пристав на носочки и выглядывая через плечо Сэма.

Зои, не моргая, застыла с черепом в руке… и кивнула.

– «Это неправильно, – сказала она не своим голосом. – Быть вдали от той, с кем ты делил утробу матери и любимые игрушки».

Джулиан.

– Но это невозможно…

Я поднесла к глазам ладонь: ее рассекал бледный шрам, оставшийся в память о нашей с Джулианом клятве свидеться вновь спустя год, на Самайн. Он не ныл и не кровоточил. По крайней мере пока.

– Черт! А я ведь после той стычки в Кливленде зарекся, что больше никаких магических драк, – выругался Сэм, и за этим последовала череда брани, от которой, кажется, завяли цветы на кухне. Одетый лишь в «боксеры» и черную футболку, босой, он перезарядил полицейский «глок», который смотрелся крайне нелепо сейчас. – Меня снова уберут первым, да?

– Да, – хмыкнул Коул, сместив его плечом с первой линии. – Поэтому держись за нами.