– Люди ведь верят во второе пришествие Христа, – пожал плечами Диего, доставая портсигар. – А первая Верховная родилась много тысячелетий тому назад. Вдруг пора явиться ее преемнице? Если я прав, мы застали исторический момент… И историческую личность.

– Только на Морган свои байки из склепа не вываливай, – попросила я. – Дай ей свыкнуться с тем, что уже есть. Пока она на моих глазах не сотворит свое первое заклятие как полноценная Верховная – рано о чем-то говорить.

– Да, ты права. – Диего закурил, щелкнув зажигалкой, и выдохнул облако едкого ментолового дыма. – Микаэлл бы ей заинтересовался. Он свято верил, что история Эхоидун реальна. Посвятил столетия изучению этих легенд…

– Микаэлл был твоим другом? – поинтересовалась я, прежде не решаясь завести беседу о бывшем ковене Диего, из которого он сбежал по не известным никому причинам.

– Не совсем… Микаэлл был мне почти отцом.

– Тогда почему ты ушел?

– Чтобы не смотреть, как он умирает, старый дурак.

Я вопросительно нахмурилась, но Диего только покачал головой:

– Микаэллу было почти триста лет, когда он нашел меня, еще зеленого юнца. Спустя годы его магия стала увядать, как и положено, а следующий Верховный не терпел моего присутствия, считал отбросом… Микаэлл мягко попросил меня убраться из ковена, пока преемник не получил полную власть и не убрал меня сам. К тому же Микаэллу претила мысль, что я застану его совсем немощным, а вскоре и мертвым. Смерть от старости казалась ему слишком простой. Мы сильно поссорились из-за этого… Но я все-таки ушел. Не стал отказывать старику в последней воле.

– Не жалеешь?

– Каждый чертов день, – прошептал Диего, и я проследила, как сигарета в его пальцах разлетается в пыль, уничтоженная магией. – Но жизнь продолжается. Микаэлл бы не простил мне, не возьми я Морган под свое крыло. Так что я бы сделал это, даже если бы ты меня и не просила. Можешь не переживать: она в надежных руках. При ней я даже не курю, честное слово!

– Умница, – сказала я, и Диего вновь повеселел. – Если бы ты еще перестал подкатывать к Коулу, было бы вообще замечательно.

– Я любвеобильный, как кролик, и такой же прелестный. Это не в моей власти, – оскалился он в улыбке, запрыгивая на крыльцо дома.

Решив, что пора нам всем заняться своими делами, я обошла дом и прошмыгнула через кухню на второй этаж. Проскочив мимо незапертой спальни Сэма, откуда нараспев доносился голос Зои, я почти позавидовала ей: пока мое обучение взяла на себя Тюльпана, она могла отдохнуть и присматривать за домом вместе с Сэмом и Исааком.

– Привет, Одри.

От этого низкого баритона меня бросило в жар, как и от мелодичной музыки жильных струн. Я оцепенела посреди коридора и медленно повернулась. Гидеон сидел в эркере с гитарой Деборы на коленях, обклеенной стикерами. Я никогда не слышала, чтобы он играл, и удивилась, как ловко двигаются его пальцы. Завершив аккорд, Гидеон покрутил колок и вернул гитару на место под дверью, куда ее, вероятно, выставила Зои во время уборки.

Каждый раз, как Гидеон заезжал проведать Коула, я пряталась так же, как Исаак от Рашель: бежала к озеру, чтобы закопаться в песок, или находила самый пыльный угол дома, где меня никто не мог найти. Однако рано или поздно этот момент должен был настать.

– Нам определенно нужно как-нибудь сыграть дуэтом, – как можно дружелюбнее сказала я, неуверенно подходя ближе и присматриваясь к карманам Гидеона: не торчит ли оттуда кухонный тесак или хворост, на котором он меня сожжет. – Как дела на кленовой фабрике? Слышала, ей угрожали закрытием.

– Все разрешилось. Кто-то из уволенных сотрудников решил отомстить и накатал заявление. Ничем, к счастью, не обоснованное, – сухо ответил он, не глядя на меня. – Слышал, как Коул тренируется. Не стал его отвлекать. Та женщина, что взяла его в ежовые рукавицы… Она нездорово выглядит.

– Да, потому что она мертва. Это…

Гидеон нахмурился и прервал меня, вскинув руку:

– Даже знать не желаю. Если моего брата избивает труп, это еще печальнее.

Я промолчала. Черт, как же он все-таки похож на Коула! Такой же курчавый и высокий, но более массивный и рослый. Светло-зеленые глаза напоминали цветом весеннюю траву, проступающую во дворе дома. Он был так же красив, как Коул, но намного неприступнее его. Поэтому я так удивилась, услышав:

– Спасибо.

– А? За что?

– За то, что Коул жив.

В груди заныло, будто меня ударили под дых. Гидеон смотрел на меня в упор, но в его вечно бесстрастных глазах нельзя было прочитать, издевается он или говорит искренне. Насторожившись, я на всякий случай попятилась.

– Стой, погоди… Коул ведь… Ну… ослеп, – забормотала я, сконфузившись. – Из-за меня. Помнишь? Я думала, ты убьешь меня при встрече.

– Да, я уже сделал это мысленно раз двести, пока ты от меня бегала, так что успел смириться и… кое-что осознал. Брат – это моя семья, Одри. И если он решил, что без тебя эта семья не может быть полноценной, так тому и быть. Коул посчитал, что ты стоишь его благополучия… Его жизни… И я рад, что хотя бы ее ты ему сберегла. Зато, надеюсь, теперь он угомонился и будет в безопасности.

Гидеон сжал кулаки так крепко, что побелели пальцы, и я нахмурилась, отказываясь ему верить. Что-то было не так… Но раньше чем я осознала, что именно, Гидеон вдруг подался вперед и обнял меня. Впрочем, это больше походило на попытку удушения, чем на объятия, да и длилось всего секунду. Я бы решила, что мне показалось, если бы не пунцовые щеки Гидеона, который сразу бросился вниз по лестнице.

– Что это сейчас было? – прошептала я, когда осталась в коридоре одна.

Поборов смятение, я продолжила свой путь в тренировочный зал. Оттуда доносились звуки боя: лязг мечей, хриплые ругательства и грохот поражений. Не вызывало сомнений, кто именно из двоих падает.

Но сегодня меня ждал приятный сюрприз.

– Уже лучше, охотник. Возможно, через пару лет ты будешь достоин защищать Верховную, ну а пока…

Я тихонько толкнула дверь, заглядывая внутрь. Оказывается, в этом грохоте был виноват вовсе не Коул, а манекены и тренажеры, которые они с Рашель сносили во время схватки. Как бы она ни пыталась повалить его или вывести из строя – в этот раз у нее ничего не получалось. Коул обтекал ее и отражал любую атаку. Когда мне начинило казаться, что катана Рашель вот-вот чиркнет его по уху или носу, Коул выставлял блок. Его глаза не двигались, глядя в одну точку, иногда он и вовсе закрывал их. С каждым днем кости Рашель дряхлели, но поступь ее оставалась грациозной и беззвучной. И все же теперь она не могла застать Коула врасплох.

– Хорошо, очень хорошо, – похвалила Рашель не то его, не то себя, с довольным видом опуская клинок и поднимая манекены. – Защищаться ты научился. Теперь самое время научиться атаковать. Попробуй меня ранить.

Коул пригибался к полу, переводя дыхание, но вызов Рашель принял бодро. Майка липла к его спине и груди, а волосы вились на лбу и висках. Мышцы стали рельефными, очерченными. За последний месяц он начал стремительно набирать массу: Рашель вплотную занялась его диетой, ежедневно скармливая ему килограммы белка. Если бы Коул провел так еще полгода, то догнал бы Гидеона.