Родители вернулись без всякого результата и впали в ужас: я вздрагивал от малейшего пятнышка, рыдал, если во время еды на салфетку попадала крошка или брызги. Был скандал, мама много плакала, тетушку услали в какой-то городишко, отец сказал ей, что никогда Она больше не подойдет к детям. Но дело уже было сделано. Ко мне приглашали специалистов, затем увезли в наше лесное поместье, и там со временем стало полегче, но при виде грязи мне до сих пор хочется спрятать руки в карманы, а если не удается помыть руки — все зудит. Вот удивительно — я уже и лицо той тетушки забыл, а грязь до сих пор не переношу.

— На твоём месте я бы ненавидела жёсткие щётки и едкое мыло, а не грязь, — сочувственно заметила Эби.

Они некоторое время шагали молча.

— Мы как-то слишком мирно идем, — заметил Нат.

Эбигейл пожала плечами.

— Я устала. Да и ругаться перед важным заданием — глупость.

— Да, — согласился Вудхаус.

Она вздохнула.

— Мы не можем быть друзьями, Вудхаус.

— Не можем, — снова согласился он. И они снова погрузились в молчание.

— Слушай, — загорелась Эбигейл через несколько минут. — Получается, у нас у обоих травмы. Но мою-то удалось убрать! Может, и твою можно? Вот смотри, смог бы ты пройтись по этой дороге на спор? У тебя же нет непереносимости? Только дискомфорт?

— Это смотря на что спорить, — усмехнулся Нат.

— Если пройдешься босиком отсюда и до наших домов, я подарю тебе амулет, который снизит воздействие некротической энергии, — таинственным голосом пообещала Эби. — Правда, — вздохнула она, — я тебе его и так подарю.

— Ты сделала для меня амулет? — осторожно переспросил Вудхаус. — Несмотря на то, что дулась на меня?

— Да, — с независимым видом ответила Горни. — По правде говоря, я его делала как раз после того, как прочитала утренние газеты, поэтому, — голос ее стал утрированно зловещим, — вся нежить должна на подходе подохнуть от силы моей ненависти. А что?

— Нет, ничего, — с растерянным смешком ответил Нат. — Но амулеты ведь мне не помогают.

— Это другие не помогали, — бросила Эби, — но этот сделала я, Вудхаус. А лучше меня в Веншице амулетчиков нет. На самом деле, — засмеялась она, — это моя старая разработка, я делала амулет-блокиратор ментального воздействия. Просто поменяла местами несколько рун. Подташнивать тебя, скорее всего, будет, но в обморок не грохнешься и мыслить будешь связно. Реакции не пострадают.

— Спасибо, — проговорил Вудхаус. Остановился, потоптался на месте… и снял сапоги. И носки.

Ноги сразу зазудели, но он упрямо зашагал вперед. Гномка поглядывала на него с любопытством и преувеличенно бодро топала рядом.

— А почему ты так нежить боишься? — спросила она, как-то угадав момент, когда желание надеть сапоги и носки обратно стало невыносимым. — Тоже тётка поспособствовала?

— Нет, — сквозь зубы выдохнул Нат.

— Расскажешь?

— Если только перед смертью, — хмыкнул он, переводя все в шутку.

Они остановились у ее калитки.

— Заходи, — пригласила Эби. — Дядя Дерек дал мне новейшую карту катакомб: те, которые есть у нас, не учитывают новые обвалы. И совместил ходы с картой города, мы хотя бы будем понимать, где находимся. А еще пометил места, где видели нежить и уголки, где можно спрятаться. Мы собирались спускаться у кладбища, а я нашла вход прямо у ратуши, в подвал старого дома, представляешь? Пойдем там — ближе и безопаснее.

— Сейчас, — Нат переступил с ноги на ногу. — Подожди пять минут, Горни. Я все-таки загляну домой… вымою ноги.

Они около часа сидели над картой, споря, отмечая нужные повороты, прокладывая путь — чтобы пройти по всем коридорам, где была замечена нежить, — пока не начали зевать. Умертвил, полуразложившиеся, полумумифицированные останки людей и животных, появлялись на старых захоронениях, где накапливалась некротическая энергия. А в катакомбы попадали с кладбищ по всему городу, ибо основным инстинктом, помимо жрательного, у нежити было желание забиться в нору поглубже, подальше от солнца. На кладбищах то и дело находили провалы или выходы в катакомбы — их делали контрабандисты, для которых нажива была важнее риска быть сожранными.

— По подсчетам магической службы городской стражи, под землей может быть около полутора сотен умертвий, — сказала Эбигейл. — Они, как комья в плавке, бродят группами там, где под землю просачиваются человеческие запахи — и около провалов, вот тут, тут и тут, — она ткнула пальцами в отмеченные кружочками места.

— Это я тоже разузнал, — проговорил Нат мрачно. — На нашей стороне то, что коридоры шириной не больше десяти локтей, но довольно высокие. Значит, сразу много нежити к нам не подойдёт, будут мешать друг другу. Но мощные заклинания все равно нельзя использовать, иначе велик риск обвала.

— И столбы огня нельзя: выжгут кислород, задохнемся. Максимум — огненные шары, — заметила Эби, — и то нежелательно. Умертвил все высохшие, будут тлеть и вонять, можем угореть или задохнуться. Ты карту выучил?

— Конечно. Не заблудимся.

— Вот откуда я предлагаю пойти, — Эбигейл ткнула пальцем в здание позади городской ратуши, в старом квартале. — Смотри, как удобно. Пройдем под рынком, — она пробежала пальцами по ходу, — и начнем зачистку, там много запахов идет через канализацию, умертвил на них, как гномы на алмазную жилу, идут. Затем к старому кладбищу, — она провела по ходу к закрытому кладбищу, — вот здесь точно придется повозиться. И к порту, — она повела к берегу реки. Сделаем почти круг и выйдем вот здесь, у храма. Согласен?

— Да, разумно, — признал Натаниэль, вглядываясь в очерченный путь и отмечая ответвления и возможные пути отступления. — Главное — оставаться на верхнем ярусе, ибо про нижние нам ничего не известно. Не съедят, так заблудимся. Меня беспокоит другое: с полутора сотнями умертвий мы справимся, а если их больше? В катакомбах же постоянно происходят зачистки, и внезапно резкий подъем численности нежити. Не вскрылось ли какое-то из древних подземных кладбищ?

— Если их больше, тогда последуем мудрой гномской тактике, — хмыкнула Эби, — убежим. Пробьемся к одному из выходов и плюнем на катакомбы. Лучше ссылка, чем стать обедом для нежити.

Натаниэль согласно кивнул.

— А если пробиться не получится, все равно выберемся. Я все эти дни питал свой амулет, и теперь он под завязку, — он покрутил кольцо на пальце. — Если мы не будем опускаться глубже пятнадцати ярдов под землю, он сможет перенести на поверхность нас обоих.

— А если нет — то будем бегать, — оптимистично заключила гномка. — Знаешь, ты не так безнадежен, Белоручка. Я думала, будешь трястись, как я перед пегасами.

— Да ты почти не боялась, — очень серьезно заявил Нат, но глаза его смеялись. — Просто была чуть молчаливая и слегка… одеревеневшая.

— Слегка? Ну конечно, — фыркнула Горни. — Да я выиграла бы конкурс на самое деревянное дерево!