С того вечера на море мы практически не расставались. Несколько дней совсем не выходили из квартиры. Заказной пиццей питались и душ принимали вдвоем, боясь оторваться друг от друга. С катушек слетели на пару.

Потом началась учеба, пришлось вернуться домой. Я прибегала к Доронину после или вместо пар, но вечером уезжала. Пока мама и Слава не умотали в санаторий, выдав мне карт-бланш на взрослую жизнь. С прошлых выходных я ночую у своего парня.

Скрипучий лифт поднимается медленно, мой пульс за это время взлетает до предела. Поправляю юбку, волосы. Ветер всю укладку растрепал, но и пусть, зато на мне белье сегодня кружевное, это важнее.

Дверцы разъезжаются — сердце замирает. Я собиралась уйти после второй пары, но сбежала с первой. Хочу поскорее увидеть его и обнять, почувствовать тепло его тела. Я помешалась на Максе Доронине.

Он летал в Москву забирать документы для вывоза Маши. Мы круглосуточно были на связи, слали друг другу фотки и бесконечные смайлики, а перед сном болтали по видеосвязи, но я все равно скучала и переживала. Вчера не выдержала и спросила, виделся ли он с Кариной. Сказал, что нет и не планирует до отлета в Австралию. Я заставила себя поверить. Глушу ревность в зачатке, иначе у нас ничего не получится.

На ватных ногах подхожу к знакомой двери и прислушиваюсь. Макс предлагал в его отсутствие ночевать в этой квартире, но я не решилась и не взяла ключи. Тихонечко стучусь. В это время дня мой деловой парень проводит рабочие созвоны по видеосвязи, я не хочу ему помешать.

Максим открывает почти сразу, с ноутом в руках и наушником в ухе. Глянув мельком, коротким кивком приглашает войти и уходит в комнату. У него важный звонок, это понятно по напряженной спине.

Стараясь не стучать каблуками, прохожу на кухню. В своей Австралии Доронин привык не разуваться дома, я следую его правилам.

Макс с бешенной скоростью тараторит за стенкой по-английски. Судя по интонации что-то доказывает. Он взрослый и умный, у него миллионный бизнес, а я заурядная студентка, ведущая убыточный блог. Все что умею — танцевать, но не Плесецкая и даже не Волочкова. Сегодня же запишусь на онлайн-курсы личностного роста. Нужно соответствовать, я буду стараться.

Включаю чайник и выкладываю булочки на тарелку, непроизвольно подслушиваю разговор. Что-то понимаю, что-то нет. Надо написать репетитору по инглишу и возобновить занятия. Раньше я на них халтурила, теперь буду выкладываться на сто двадцать процентов. У меня ого-го какой стимул появился!

Перед отъездом в Москву Доронин рассказал и наглядно показал мне, как видит наше будущее. Сделал небольшую слайд презентацию, в которой, по сути, уговаривал меня продолжить отношения, встречаясь на нейтральных территориях.

Я обалдела от подачи и от самого предложения, попросила время подумать. Тогда Макс показал мне финальный слайд в виде сердечка с моим именем внутри. Под ним была подпись: «Ты — лучшее, что случалось со мной в жизни, я не хочу тебя потерять».

В тот момент мне хотелось запрыгнуть на него, расцеловать и сказать, что люблю больше жизни, но я сдержалась.

Эти два дня много думала. Не видеть его месяцами, встречаться тайно в каких-то азиатских странах, продолжать обманывать маму, жить двойную жизнь… Это будет непросто, но я готова. Я не просто не хочу его терять, я этого до ужаса боюсь.

Чай уже заварился, булочки остыли, а Макс все болтает. Теперь он шутит, смеется со своим далеким собеседникои или собеседницей. Разговор вышел из деловой плоскости, но никак не закончится. Одну из шуток о старых пердунах в правительствах я понимаю и радуюсь, что не совсем тупая.

Нарезаю кубиками сыр, поливаю его медом и смеюсь тихонечко себе под нос. Мне с первого дня интересно с этим наглым австралийцем, мне с ним во всех смыслах хорошо. Если б не его фиктивный брак, все было бы просто идеально.

В квартире становится тихо.

Я достаю и ставлю на стол чашки, когда Макс заглядывает на кухню и присвистывает:

— Ох ничего себе!

У меня улыбка на все лицо. Это мой первый завтрак для него после тех шедевральных оладушков, которые жарила здесь, кажется, сто лет назад.

— Как долетел? Я принесла булочки, нашла в холодильнике сыр. Ты же голодный?

— Еще какой! — Макс проводит по мне взглядом, тоже улыбается. — От такой сладкой первокурсницы ни за что не откажусь.

Он на меня надвигается, я хихикаю и пячусь.

— Не знала, что в Австралии питаются людьми. Или это только миллионерам позволено?

— Им много что позволено, но я такой себе миллионер, из бедных, — отшучивается Макс.

Он не из тех, кто кичится богатством. Свой первый миллион считает жалким, у него грандиозные цели, деньги в которых — лишь инструмент.

— Такой себе, согласна. Даже на штаны не хватает, — прыскаю, оглядывая его с ног до головы.

Прикид у него чумовой: снизу кеды и трикотажные шорты, сверху идеально отутюженная белая сорочка для важного онлайн-собеседника. Или все же собеседницы?

Макс подходит почти вплотную. Руками не трогает, глазами пожирает. Я себя очень сексуальной чувствую под этим его взглядом.

— Ты с кем сейчас разговаривал? — прищуриваюсь. — Хорохорился прям, шуточки шутил…

— С главным инвестором новой фермы. Классный мужик. Простой, несмотря на свои даже не миллионы, а миллиарды.

— То есть ему на штаны хватает? Познакомишь нас?

— Ни за что! Вдруг ты меркантильная и сбежишь к нему от меня.

— Он высокий синеглазый шатен с улыбкой бога, у него крутая татуха и в тех самых штанах восемнадцать сантиметров?

Макс улыбается и качает головой:

— Что у него в штанах — я не в курсе. Но ему за пятьдесят, он не высок и слегка лысоват.

— Тогда у него нет шансов, — развожу руками.

Доронин смеется и сгребает меня.

— Соскучился, — выдыхает в шею. — Капец, как по тебе соскучился. Сожрать готов! Где ты взяла эту развратную юбку?

— Купила вчера. Специально для тебя. Ее можно не снимать.

— Ты сейчас договоришься, Лиза, — предупреждает грозно, прикусывая щеку.

— И что ты мне сделаешь?

— Трахну прямо на столе, — отвечает абсолютно серьезно.

Между ног от его слов горячо становится. Я превращаюсь в извращенку, это побочный эффект Максомании.

— Ты мне снился сегодня, — шепчу, сминая пальцами гладкую ткань его рубашки.

— Сон был эротическим? — его голос понижается, руки спускаются и задирают юбку. Я мотаю головой. — Порнографический? — он резко сжимает мои ягодицы.

— Мы просто целовались! — смеюсь.

— Как это — просто?

Макс отстраняется и резковато обхватывает рукой шею.