уставились из-под папах и через бороды на опять чего-то затеявшего хана Нахичеванского.

— Господа командиры, птицам деньги нужны? — и обвёл глазами опять зашушукавшихся товарищей.

— Нет, — Это допущенный до совета Кристианушка высунулся.

— Правильно. Так что, орлы, пропил я ваши деньги.

— Чего? Где пропил, какие деньги? — Не оценили анекдот соратники.

— Ладно, послушайте. Хочу ваше мнение услышать. Маршал Даву спешил не просто так, он шёл ускоренным маршем к городку Аустерлиц, что километрах в сорока отсюда, чтобы принять участие в сражении Наполеоновской Великой армии с союзными войсками под командованием генерала Кутузова. На этой битве будет целых три императора. Александр с Францем с одной стороны и Наполеон с Буонопартом с другой.

— Четыре! — высунулся опять самый младший Витгенштейн и тут же от Петера оплеуху словил.

Народ похихикал над братишкой и уставился на другого Петера — хана Нахичеванского.

— Я планировал, после разгрома маршала Даву идти Вену грабить и Мюнхен. Ну, вы все в курсе. Вена сейчас захвачена французами их там около десятка тысяч, но если мы в их одежде ворвёмся в город под вечер, когда они все пьяные будут, то вырежем. Да и больше нас и умения побольше, там хрень всякую тыловую оставили. Все лучшие силы Наполеон стянул под Аустерлиц.

— И? — чувствуя подвох стянул генеральский бикорн переодевшийся уже в дивизионного генерала Иван Губа.

— Там русских солдат убивать будут. — Брехт махнул рукой на север.

— Это пленный сказал? — вылез вперёд Ермолов.

— Пленный.

— Так чего медлим!? Мать их! Нужно поспешить нашим на помощь! — рыкнул всей силой богатырских лёгкий полковник артиллерист.

— Мехти? Ты генерал российский. Единственный тут. — Князь Витгенштейн поманил пальцем шамхала.

— Вена! Мюнхен! Красиво звучит. А потом, после того, как разобьём французишек, можно будет вернуться к первоначальному плану? — Прямо читалось жалость к потерянным богатствам на хитрой монголоидной рожице шамхала Тарковского.

— Там будет австрийский император. Ну, император Священной римской империи немецкой нации Франц. При нём грабить его столицу не сильно красиво. А вот Мюнхен. Это другое дело. Там не можно, а нужно.

— Вена богаче. — Это братишка опять и опять оплеуху получил от старшого.

— Марат? Ты что думаешь?

— Эх. Сам бы не пошёл. Сколько говоришь войск у Наполеона?

— Тысяч шестьдесят, может семьдесят.

— Не мало. Вспомнит же потом Александр …

Брехт очень сильно сомневался в благодарности русского императора. Нет, сначала ордена-то даст и даже премию выпишет … Тысяч в десять. А потом англичане ему опять чего напоют или родственнички немецкие.

— Я вспомню и ему напомню.

— Разобьём Наполеона и на Мюнхен? — уточнил пщышхуэ.

— Так планирую. Там же два императора будут. — Честно признался Брехт.

— Хорошо. Но трофеи-то с французов брать можно?

— М-м-м. Ну, думаю, это я попытаюсь отстоять у Александра Павловича. — Брехт себе эту картину представил. Нда, может лучше всё же на Вену?

— Я пойду с тобой.

— Спасибо, Марат, я не забуду.

— Не будет, значит, грабежа Вены? — Оба кошевых атамана помрачнели, усы длиннющие оба крутили.

— Если решим идти на Аустерлиц, то не будет…

— Чего там решать! Там французы русских будут убивать! Идём, конечно! — Навис над казаками Ермолов.

— А с Мюнхеном так не выйдет? — Задал правильный вопрос Иван Губа.

— Есть у меня небольшая задумка, если удастся, то с Мюнхеном будет всё нормально.

— Любо! Идём французишек бить.

— Князь Мудар, а ты что молчишь? — переключился Брехт ещё на одного участника совещания.

— Мне ничего хорошего не сделал русский император Александр. За него умирать и чтобы умирали мои люди, я не хочу, — чеченец улыбнулся, — Но мне много хорошего сделал хан Петер и я пойду за ним на его войну, если ему это нужно. И все вайнахи пойдут. Нас мало здесь, но все мы пойдём с тобой Петер-хан.

— Спасибо Мудар. Я запомню.

— А нас почему не спрашиваешь, Ваше Превосходительство?! — встрепенулся ротмистр князь Вадбольский.

— Иван Михайлович! Ты не заболел? Там сейчас Мариупольский полк схлестнётся с Наполеоном, а ты тут ромашку затеял?! — опешил Брехт.

— Нет, Ваше Превосходительство, я наоборот хотел напомнить, что это наш прямой долг идти воевать вместе с императором. — Выпятил грудь гусар.

— Так-то нас не звали. И тут почти нет подданных императора, но спасибо, что напомнил. Егерей ещё спросить забыл.

— Егеря не подведут, — скромный маленький майор Щеглов обрадовался, что и его вспомнили. Скромный, а в этом подразделении сейчас лучшая в мире дисциплина и лучшие в мире воины.

— Капитан, а что твои гренадеры? Последний ты.

— Мы присягали служить тебе Петер-хан, и если ты идёшь на войну, то и мы идём с тобой. — Молодцы немцы.

— Ну, теперь все. Через час выступаем. Нам нужно за сегодня и завтра пройти больше сорока километров. Разойдись!

Событие тридцать пятое

Кто жизни цену настоящую познал — тот никогда её не разменяет!

Пётр Квятковский

Если к войнушке успел Даву, то его войско не менее мобильно. Пройти больше сорока километров за один сегодняшний день маршал не мог. Это не под силу ему. В смысле никому не под силу. Лошадь это та ещё животина, её нельзя заставить идти без отдыха днём и ночью. Её кормить и поить надо, её спать уложить надо. А в войске маршала несколько тысяч коняг. И есть малорослики, но плотного телосложения, что пушки волокут, и какой-никакой, но обоз есть. Потому Брехт решил так, рассмотрев карту. Сегодня они ещё проделают километров одиннадцать — двенадцать до села Погоржелице. Там и заночуют. А вот дальше сложнее. Если идти на Брно, сейчас город называют Брюнн, а потом на Аустерлиц, то это больше сорока километров, да даже все пятьдесят. Так, должно быть, и шёл Даву в Реале. Но вот есть просёлочная дорога, указанная на карте. Даву же не знал, куда точно идти, а Брехт знает. И эта просёлочная дорога ведёт как раз к Аустерлицу от Погоржелице этого. И она, если масштаб не врёт, всего тридцать километров. Спокойно завтра пройдут их, и отдохнувшими, утречком второго декабря выдвинутся из леса, что отмечен на карте в сторону деревни Сокольницы или Сокольница, или даже Сокольниц. Вспомнил Пётр Христианович, карту получив нормальную, как называлась деревенька, где располагался правый