3

Когда Жаку Тесье еще не было десяти лет, он буквально разрывался между двумя страстями: астрономией и энтомологией. Эти две склонности восхищали его отца, известного врача, который мечтал, что сын сделает блестящую научную карьеру. Еще в ранней юности Жак все знал о планетах и Солнечной системе, знал названия большинства созвездий и был способен распознать сотни крохотных беспозвоночных. В этом ему помогали редкий ум и замечательная память.

Парадоксально, но факт: в начале всех научных увлечений стояла бабушка Жака, женщина нетипичная, обладающая сильнейшим обаянием и верящая в существование незримого. Просвещенная, страстно увлекающаяся литературой и философией, она имела явную склонность к искусствам, которые открылись ей в «тайнах жизни». Убежденная феминистка, в юности она боролась за политические права женщин, даже несмотря на то, что шарахалась, как от чумы, от всех созданных людьми организаций и великих дел. По сути дела, именно во время летних каникул, которые он проводил в огромном бабушкином доме в Солоне, Жак и пристрастился к таким развлечениям. Целыми днями он бродил по окрестностям, с ненасытным любопытством исследуя флору и фауну. Что же касается его страсти к астрономии, та родилась из менее научного интереса, который его бабушка испытывала к астрологии. Причем ее отношение к этой науке было переменчивым. Иногда она заявляла всем, кто хотел ее слушать, что настоящие астрономия и астрология существовали только в античные времена, а иногда ставила астрологию под сомнение, называя ее слишком ненадежной и зависящей от случая.

Об этом солонском периоде своего детства Жак сохранил незабываемые воспоминания: рыбалка в заросших прудах, где он ловил карпов и щук, прогулки в лес, где росли дубы и ясени, собирание малины и смородины. Детство было Эдемом на земле, незабвенным раем.

Но отец Жака всегда косо посматривал на то, какое влияние бабушка оказывала на его сына. Ему не нравилось, что та набивает мальчику голову суевериями и всякими историями о привидениях. На самом деле в старой женщине не было ничего ни от ведьмы, ни от нахальной предсказательницы. Просто в один октябрьский день 1922 года ее жизнь навсегда переменилась.

Юная Мария жила с родителями и сестрой в том же самом солонском доме, который был для Жака летней мирной гаванью. Ее отец, инженер по мостам и дорогам, был, как и большинство людей его поколения, ошеломлен Первой мировой войной. В возрасте почти сорока лет он отправился туда добровольцем и воевал в Артуа и Шампани в тех же траншеях, которые Анри Барбюс описал в своем романе «Огонь». В итоге он спасся, но потерял многих товарищей. Жизнь с грехом пополам потекла дальше.

Из-за своей работы отец Марии часто находился в разъездах: он обладал большой по тем временам привилегией – правом на персональную машину. В день своей последней поездки он выехал на заре вместе с одним из коллег-инженеров. Мария не успела попрощаться и пожелать ему доброго путешествия.

В тот же день, когда она с матерью сидела на веранде, в большом доме зазвонил телефон. Мария, которой очень нравилось отвечать на звонки, поспешила поднять трубку, чтобы не оставить матери ни малейшего шанса опередить ее.

Один, два, три звонка.

– Мари?

У телефона был папа, но его голос казался далеким и каким-то странным.

– Мама, – закричала девочка, повернувшись к веранде, – угадай, кто это!

– Мари, дорогая, надо, чтобы вы с мамой приехали ко мне. Я не знаю, где нахожусь. Думаю, я потерялся.

Папа говорил на удивление быстро, будто его слова были записаны на пленку, которую прокручивали на большой скорости.

– Где ты, папа? – спросила девочка. – И как ты мог потеряться?

– Дорогая, скажи маме, что я ее люблю. Я и тебя люблю всем сердцем, ты ведь это знаешь, правда?

– Да, папа, конечно, я это знаю. Я тоже тебя люблю.

Затем голос смолк.

Мать Марии сразу же забеспокоилась из-за этого звонка: муж прервал вызов, не поговорив с нею, что было совсем не в его привычках. К тому же слова, которые пересказала дочь, показались ей совершенно бессмысленными.

К счастью, все телефонные звонки тогда шли через центральную станцию. Мать Марии позвонила туда, но ее заверили, что на ее номер не было никаких звонков. Она настаивала, но после множества проверок получила тот же самый ответ.

Тем же вечером ее известили, что муж погиб в автокатастрофе, которая произошла утром, за несколько часов до телефонного звонка.

Им позвонил мертвый.

Позже, много прочитав о паранормальных явлениях, Мария узнала, что этот случай, как и многие другие, известны под названием «звонок с того света». Подобные явления сотнями регистрировались в начале ХХ века. Все они происходили примерно одинаково: звонит телефон, вы слышите голос кого-то из ваших близких – матери, отца или ребенка, которого вы потеряли накануне или много лет назад.

Некоторые случаи казались неопровержимыми: то, что говорил умирающий, впоследствии можно было проверить. Судя по тому, что прочитала Мария, выдвигались разные гипотезы относительно того, осуществимы ли такие звонки с технической точки зрения. Голос умершего мог передаваться по проводу электрическими импульсами. В других случаях голос мог воспроизводиться непосредственно в ухе того, кто его слышал. Роль телефона состояла в том, чтобы усиливать голос покойного, слишком разреженный, чтобы его можно было воспринять на слух. Иначе говоря, телефонный аппарат играл роль своеобразного резонатора.

Последний звонок отца намертво врезался в память маленькой Марии. С тех пор она увлеклась сверхъестественными явлениями, даже несмотря на то, что первая поставила под сомнение большинство свидетельств, которые сочла результатами простого совпадения. В Марии не имелось ничего от ясновидящей, но она не собиралась делать вид, будто того странного дня никогда не было.

Все свое детство Жак прожил под влиянием своей обаятельной и увлеченной бабушки, которая рассказывала ему – впрочем, ни разу не напугав, – истории о привидениях, перерождениях и посланиях с того света. Она говорила ему о Викторе Гюго, который, находясь в ссылке на острове Джерси, пристрастился к общению с умершими, чтобы побеседовать со своей дочерью Леопольдиной. Целыми вечерами рассказывала захватывающие истории о молодом, почти неграмотном американском враче из Вермонта, которому нанес визит Чарльз Диккенс, попросив закончить его произведение, оставшееся незавершенным.

Был еще случай с пятидесятилетней жительницей Лондона, все музыкальное образование которой ограничивалось несколькими уроками игры на пианино, взятыми в ранней юности. Неожиданно она стала писать музыкальные произведения, за несколько месяцев создав их восемь. Все, по словам этой женщины, были продиктованы ей Листом, Шопеном и Дебюсси.

Бабушкины истории всегда приводили Жака Тесье в восторг, но иногда он демонстрировал одновременно и скептическое отношение, и критически настроенный научный ум.

– Сколько галактик во Вселенной? – однажды спросила она его, желая задобрить.