Когда сполохи портала погасли в прохладном ночном воздухе, Энтони тихо прошептал:

— Ты ещё не раз горько пожалеешь о своих словах. Я об этом позабочусь.

* * *

Если бы Энтони вознамерился догнать её, прыгнув в закрывающийся портал, то понял бы, что Элис отправилась отнюдь не домой, а на восточную набережную Стоун-ривер.

Дождь, заливавший город почти неделю, закончился вчера вечером, и воздух дышал влажной прохладой звёздной августовской ночи. Уличное освещение, как всегда, было отключено, но сегодня в глянцевой поверхности реки отражались не только звёзды, но и полная луна цвета падевого мёда.

Опустив голову, Элис шла вдоль набережной, изредка поглядывая на воду. Она думала обо всём сразу и ни о чём конкретно: сознание блуждало от мысли к мысли, не останавливаясь ни на одной дольше трёх секунд, как ленивый арфист, который лишь задевает струны, не желая брать аккорды.

Она размышляла о безуспешных поисках предателя и о Зеркалах, которых с каждым днём становилось всё меньше. Она думала о своём друге, Роберте: сможет ли парень справиться с такой жизнью, и каково ему ощущать себя в новом качестве. С тревогой она думала об изменившемся мире, о трудностях, с которыми им ещё только предстояло столкнуться; с бесконечной любовью и светлой грустью — о младшей сестре и об отце.

Она думала обо всём на свете, упрямо не желая думать лишь об одном: о себе самой и своём собственном будущем.

Она боялась думать об этом.

В безоглядном стремлении сжечь старые мосты она поклялась себе забыть Джонатана Стейтона, безжалостно стереть из памяти всё, хоть как-то связанное с его именем.

Но не смогла.

Хватит ходить вокруг да около, — пора было перестать врать хотя бы самой себе. Бессмысленно.

Ну почему, почему всякий раз, когда она вспоминает о нём, лёд в душе тает, а вместо него разливается тепло, будто внутри неё встроена компактная снегоплавильная установка?

Что ж, надо признать: она всё ещё неравнодушна к нему. Их последняя встреча — живое тому подтверждение. Она не смогла нанести решающий удар, зная, что Джон может и не суметь отразить его.

И пентаграмма отреагировала на проявленную слабость.

И, что самое страшное, Энтони, кажется, что-то заметил и сделал соответствующие выводы. Иначе чем ещё можно объяснить его более чем странное поведение?

А она ещё ухитрилась проиграть ему целое состояние. Придётся завтра выпотрошить депозит, ничего не поделаешь.

Нашарив в кармане ключ, Элис посмотрела на часы. Было далеко за полночь. Миссис Браун и Эмили, естественно, давным-давно смотрят десятый сон. Медленно и осторожно, чтобы не разбудить хозяев дома, девушка повернула ключ в замочной скважине и толкнула входную дверь.

И тут же услышала громкие сердитые крики.

Похоже, опасения разбудить кого-либо оказались напрасны: в доме никто не спал.

Крики доносились из гостиной, однако Элис сознательно не стала прислушиваться: вряд ли чужим людям будет приятно, если она станет невольной свидетельницей их ссоры. Элис быстро разулась и на цыпочках скользнула к лестнице, намереваясь остаться незамеченной, но ей это не удалось.

Двери в гостиную распахнулись, и Эмили, забыв поздороваться, бросилась к Элис и разрыдалась у неё на плече.

— Эмили, что с тобой? — Элис неловко похлопала её по спине. — Что случилось?

Эмили горестно всхлипнула, её грудь сотрясали рыдания. Никогда прежде Элис не видела девушку в таком состоянии.

— Тётушка… — заикаясь, выдавила Эмили. Её лицо было залито слезами, а глаза — такие красные и опухшие, словно она проплакала несколько часов подряд. — Я ничего… не понимаю. Кажется, она сошла с ума. Она… не узнаёт меня!

— Прошу тебя, успокойся. Объясни всё по порядку.

— Когда я пришла с работы, тёти Нэнси дома не было, она вышла за хлебом, — сбивчиво заговорила Эмили, то и дело прерывая рассказ судорожными всхлипываниями. — А когда она вернулась, то очень удивилась, увидев меня. Спросила, как меня зовут и кто я такая. Как будто первый раз в жизни меня видит. А потом заявила, будто я что-то украла у неё.

Элис сосредоточенно слушала её рассказ.

— Сначала я решила, что она меня разыгрывает, — Эмили судорожно вздохнула. — Но потом я поняла, что она действительно не узнаёт меня. Юджиния, я не знаю, что делать!

— Так, — Элис решительно взяла её за руку. — Идём-ка.

В версию внезапной потери рассудка верилось с трудом: сложно было ожидать подобного даже от весьма суеверной и мнительной старушки с кучей тараканов в голове. Поэтому рассказ Эмили встревожил её не на шутку.

— Добрый вечер, миссис Браун, — громко поздоровалась Элис. — Это я.

Хозяйка сидела в кресле, губы её были плотно сжаты. Когда Элис вошла в гостиную, миссис Браун чопорно кивнула ей, пробормотав слова приветствия, но как только она завидела Эмили, лицо её моментально исказила гневная гримаса.

— Воровка! — визгливо крикнула она. — Юджиния, ты пришла очень вовремя. Эта девчонка украла у меня золотой перстень. Нет, ты только представь: фамильную драгоценность!

Эмили попыталась что-то вставить, но Элис жестом остановила её.

— Миссис Браун, — раздельно проговорила она. — Вы меня узнаёте?

— Разумеется, — с раздражением ответила старушка. — Рада тебя видеть, Юджиния. Твоё появление как нельзя кстати.

Элис быстро соображала.

— Похоже на частичную подмену воспоминаний, — пробормотала она, наморщив лоб. — Если моя догадка верна, дело плохо. Одна я не справлюсь. Здесь нужен специалист, такой, как Артур или Грейг…

— Что?! Что ты такое говоришь? — ахнула Эмили испуганно. — Кто-то стёр её воспоминания?..

— Миссис Браун, вы хорошо себя чувствуете? — заботливо поинтересовалась Элис, оставив реплику Эмили без внимания.

— Разумеется, юная леди, — ворчливо бросила она. — Я чувствую себя превосходно, и отлично отдаю себе отчёт в происходящем! Всем нам известно, что творится в столице. Заводы закрываются один за другим, уйма людей осталось без работы, цены просто заоблачные, по улицам спектралы шастают, бандиты на каждом шагу, мародёры, квартирные кражи, — а властям, конечно, до этого нет никакого дела!

— Тётушка никогда не расставалась с этим перстнем, — выдавила Эмили сквозь слёзы. — Никогда!

— Нет, вы только поглядите, какова наглость, а? — с жаром воскликнула миссис Браун. — Эта девчонка ещё смеет утверждать, будто мы с ней родственники! — она бросила на свою племянницу взгляд, полный негодования и презрения. — Должно быть, она забралась в дом, когда я ненадолго отлучилась в булочную. Я оставила свой перстень на столике в прихожей. А когда вернулась, его там уже не было, — зато я застала в доме эту девчонку.

— Неужели вы ничего не помните, тётушка Нэнси? — прорыдала Эмили. — Неужели вы не узнаёте меня?