– Что? – спрашиваю.

Он он сжимает челюсти и не отвечает.

Доктор Клиффтон посыпает нас Угольками, и мы выходим на улицу. Бумажные фонарики висят на ветках садовых деревьев, и ноты живой музыки долетают откуда-то издалека. По краям дорожек стоят стеклянные банки со свечками и цветы. Мы проходим мимо стайки куриц, клюющих семена, горы тыкв, детей, которые играют в «катание на возу с сеном». Настроение более праздничное, чем я представляла, здесь чувствуется поток энергии или, возможно, облегчение, оттого что этот день наступил, что неизвестное почти стало известным.

– Здесь есть твои друзья, Уилл, – говорит миссис Клиффтон, показывая на ребят. – Хочешь к ним присоединиться?

Уилл здоровается с ними, а мое сердце взмывает от радости, когда он говорит:

– Найду их попозже.

Вместе мы оставляем еду и направляемся к озеру. Лодки-понтоны разрезают воду, у которой сегодня совершенно другое настроение: она неспокойная и голубая, а не стекольно-черного цвета той ночи. Люди сидят за столиками для пикника или лежат на одеялах на траве, едят золотисто обжаренные пончики с корицей. Светловолосая девушка, читающая книгу, устроилась между корнями дерева. Очки у нее слишком большие, она все время поднимает лицо к небу, чтобы улыбнуться. Дети помладше лазают по веткам над ней, посылая вниз дождь из кроваво-красных листьев, и собирают оставшиеся на самых верхних ветках яблоки.

Доктор Клиффтон оставляет нас и присоединяется к трем мужчинам, которые ловят рыбу у соседнего причала. Ему трудно идти с тростью по песку, и те спешат освободить ему место на прибившейся к берегу коряге. Кто-то говорит то, что заставляет доктора засмеяться, и рыбаки предлагают ему свежую рыбу, еще шипящую в масле над огнем, разведенным в песочной яме. Несколько моих одноклассников жарят маршмеллоу «Бетти Лу», пока оно не становится хрустящими подушечками. Маленький мальчик с огромными карими глазами сидит рядом на песке, просеивая его между пальцами, и периодически дует в свисток. В любую другую ночь, думаю, кто-то постарался бы его остановить. Но сегодня никто и не пытается.

Мы оставляем доктора Клиффтона и продолжаем идти дальше. Повсюду стоят столы, ломящиеся от еды: яблочное масло на толстых печеньях, кабачковый суп со свежими сливками, вкусные мясные пироги с корочкой, которые понравились бы маме, лимонные и лавандовые кексы, посыпанные лепестками цветов, бутылки с вином и кружки с пряным сидром, а также темный горячий шоколад. Майлз так и не снимает перчатки, однако тянется, чтобы коснуться всего: коры на деревьях, свисающих кисточек скатертей, радужных китайских колокольчиков, вырезанных из перламутра. Растаявшее мороженое пятнами растекается по его перчаткам, как след кометы.

Даже посреди этого излишества видно, что припасы всех жителей были собраны для этой ночи. Когда доктор Клиффтон устанавливает свой телескоп, чтобы предложить посмотреть на планеты, пробегает группка маленьких детей с наполненными корзинами и рубашками, подвернутыми, чтобы удержать набитые в них конфеты. Одна маленькая девочка падает, ее запасы рассыпаются, как стеклянные шарики, по земле, и тогда все наклоняются и помогают собрать их.

Я выпрямляюсь, услышав треск конфеты, разлетевшейся осколками под ботинком.

– Малкольм, – произносит чей-то голос.

Доктор Клиффтон встает с места, где он сидел на корточках, изучая в угасающем свете дня покрытый сахаром миндаль девочки.

– Виктор, – доктор Клиффтон коротко кивает мужчине перед нами. Рядом с ним стоит мальчик, который кажется смутно знакомым. У них обоих резкие черты лица и острые подбородки, хотя у сына нет маленьких усов, из-за которых его отец очень похож на крысу.

– Думаю, сегодня снова будут гонки, – говорит Виктор доктору Клиффтону, и его слова возвращают мне память. Теперь я узнаю мальчика. Лерой Ларкин. Тот, с которым соревновался Уилл в ночь на озере. – Нам двоим нет отдыха, когда Исчезновения продолжают приходить, – продолжает Виктор. Он улыбается, но только показывает зубы, теплоты в этой улыбке нет.

– Удачи нам всем, – сухо говорит доктор Клиффтон. Он не улыбается Виктору в ответ. – Будем надеяться, что следующие Исчезновения окажутся чем-то незначительным и вариант будет легко найти.

– Я слышал, что Клири планирует участвовать в выборах нового мэра Стерлинга, – говорит Виктор. – Но, возможно, ты лучше подходишь для этой работы. Небольшая смена деятельности, а, Малкольм? Найдешь другой способ быть спасителем людей.

– Хорошего вечера, Виктор, – четко произносит доктор Клиффтон, отворачиваясь к своему телескопу.

Виктор Ларкин сжимает плечо сына.

– Пойдем, Лерой, – говорит он. – Матильда. – Он кивает миссис Клиффтон.

Уилл что-то бормочет себе под нос, присаживаясь на корточки в поисках еще одной конфеты. Я склоняюсь, чтобы помочь ему, хотя девочка с корзинкой давно ушла.

– Это другой изобретатель вариантов? – тихо спрашиваю.

Уилл сжимает зубы.

– Я бы не ставил Виктора Ларкина и отца в один ряд, – говорит он. – Мистер Ларкин изобрел некоторые Усиления. Например, Бури. Но он придумал и варианты Гипноза. Они везде вне закона, но это его не останавливает. – Уилл засовывает руки в карманы. – У него нет проблем с продажей своей порядочности тому, кто больше заплатит.

– Варианты Гипноза? – уточняю я, но меня прерывает Майлз.

– Так когда они должны произойти? – спрашивает он, забрасывая одну из забытых девочкой конфет в рот. – Ну, Исчезновения? – добавляет он громким шепотом.

Доктор Клиффтон устанавливает последнюю часть телескопа и проверяет часы.

– В любое время. На первой Ярмарке это случилось только в шесть часов, в другой год – около двух, потом – четырех. Кажется, на Ярмарке в Стерлинге они происходят позже. Так что теперь мы просто ждем и наблюдаем.

– Может, в этом году ничто не исчезнет, – говорит Майлз, грызя конфету, – и потом все кончится.

И по тому, как внезапно выпрямляется, словно удилище, спина мистера Клиффтона, как с каждым часом возрастает возбуждение, а новых Исчезновений еще нет, я понимаю, что именно на это все и надеются.

***

Когда солнце начинает садиться, огоньки и фонарики зажигаются огнем и Мерцанием. Я покупаю у Вив, женщины с Рынка, цветочное ожерелье и венок из цветов – у одной из ее дочерей. Девушка нанизала венки на руку, как браслеты из цветов. Один из них, который она кладет мне на голову, сплетен из персиковых георгинов, оранжевых лилий и веточек нежных белых бутонов, которые кажутся жемчужинками. Я чувствую взгляд Уилла, когда она прикалывает венок к моим волосам.

Впереди на низкой ветке дерева, которая тянется параллельно земле, сидит мужчина и играет на банджо. Отец и его юная дочь танцуют вместе под оживленную мелодию, и девочка смеется, когда он кружит ее, а мой венок кажется тяжелым, когда отворачиваюсь от них.

И в это мгновение замечаю, как миссис Клиффтон что-то засовывает в сумку одной женщины. На той какое-то неприметное платье и платок, натянутый на немытые волосы. Она так поглощена погоней за маленьким мальчиком, одновременно пытаясь не уронить кричащего ребенка, перекинутого через ее руку, что не замечает того, что сделала миссис Клиффтон.