Той жизнью, которую она бы предпочла, если бы не злая судьба…

Но так ли уж ей не повезло? Разве она не довольна своей жизнью – тем, что у нее есть сейчас? Со Спенсером и Сагой. Любовь к ним настолько преобразила ее жизнь, что она сама ее не узнавала. Ну а что касается работы… Там все далеко от идеала, но стало лучше. Даже можно сказать, гораздо лучше.

Поджав под себя ноги, она свернулась в кресле клубочком. Рядом на столике лежал ноутбук. Она покосилась на него, чувствуя, что не стоит включать. Нельзя работать по ночам. Если она заведет такую привычку, ей уже не будет покоя. Однако любопытство победило, и она положила компьютер себе на колени. Вентиляторы включились с негромким жужжанием – словно кошка замурлыкала в тишине.

Коллега выполнил ее просьбу и переслал снимки Ребекки Тролле. Она стала открывать их один за другим; было немного противно сидеть тут среди ночи и рассматривать фотографии обнаженной Ребекки. Что именно она на них заметила, но не смогла сразу осознать?

Еще раз оглядев снимки, она пыталась нащупать ту деталь, которая отозвалась в ее памяти. Ребекка, лежащая на боку в большой кровати. Белые простыни под ее смуглым телом. Волосы упали на щеку, рот полуоткрыт. Какая подлость – снимать человека голым, пока он спит! Рука Ребекки была вытянута вперед, колено поджато к животу. Фредрика, видевшая на сайте другие фотографии, подумала, что снимки Ребекки туда абсолютно не вписывались. Они сделаны с большим вкусом, простотой и изяществом.

Вот оно!

Фредрика нагнулась к экрану, щелкнула мышью, чтобы увеличить деталь, приковавшую ее внимание. Одинокая фотография в рамке на пустой стене позади кровати, на которой лежала Ребекка. Лицо крупным планом – молодой парень со строгими глазами, смотрящий прямо в объектив. Увидев фотографию увеличенной, Фредрика сразу вспомнила, где она ее видела.

Дома у бывшей подружки Ребекки. Это был погибший брат Даниэллы.

Фредрика посмотрела на Ребекку. Ни следа тревоги на лице. В этой кровати она чувствовала себя в безопасности – могла расслабиться и спать обнаженной. Она и понятия не имела, что ее сфотографируют, а фотографии сохранят, чтобы использовать при удобном случае.

Должно быть, Даниэлла пришла в ярость, когда Ребекка исчезла, хотя они расстались еще до этого. Фредрика подумала было немедленно позвонить Алексу, но потом решила оставить этот разговор до завтра. Едва ли все ее коллеги среди ночи тоже сидят и ломают голову над этим делом.

Алекс наверняка спит.

– Строго говоря, я никогда его не любила.

– Неужели? – Алекс слушал с удивлением.

– Нет, – ответила Диана. – Во всяком случае, не по-настоящему. Не так, как ты любил свою жену.

– Любовь у каждого своя. – Алекс заерзал на мес те. – Мы ищем разное, у нас разные потребности.

– А у тебя какие потребности? – Диана улыбнулась ему.

– Разве можно задавать такие вопросы?

– А почему нет? – Она пожала плечами.

«Потому что мы смущаем того, кому адресуем этот вопрос», – подумал Алекс. А вслух сказал:

– Потребности у меня очень простые. Ненавижу быть один, люблю, когда рядом близкий человек.

Осуществимо ли это для него? У какой другой женщины есть шансы после тех прекрасных лет, которые они с Леной провели вместе?

Дети предупреждали его об этом, говорили, что нельзя мерить новые отношения по первому браку. Они считали совершенно естественным, что он встретит новую женщину.

– Папа, тебе ведь еще нет шестидесяти.

Одна мысль об этом вызывала у Алекса тоску. Сжимало грудь, становилось трудно дышать. К тому же он не ухаживал за женщинами уже лет тридцать и совершенно забыл, как это делается.

Диана Тролле поставила бокал на журнальный столик. Она сидела, откинувшись на диване и облокотившись на подушки. Усталость набросила на ее лицо темную вуаль, под которой притаилась скорбь. За этот вечер она заплакала только один раз, но он уже успел пожалеть о своем поступке. Что он себе думал, отправляясь в пятницу вечером домой к скорбящей матери жертвы?

Потом накатило спокойствие. Навестить Диану было правильной мыслью.

Им было о чем поговорить, у них оказалось много общего. Но прежде всего оба пережили потерю близкого человека, без которого не представляли своей жизни.

– И тем не менее мы живем дальше. Правда, странно? – сказала она.

В самом деле, они продолжали жить. Час за часом, день за днем. Она тосковала по дочери больше двух лет, чувствовала, что та не вернется, хотя никто не мог сказать матери этого определенно. Алексу повезло, как он только теперь понял, – он был рядом с женой, когда она умирала.

– Ты был с ней, – напомнила Диана. – До последней минуты. Воспринимай это как дар.

Произнеси эти слова кто-то другой, Алекс пустил бы в ход кулаки. Но когда это произнесла Диана, он оказался безоружным и вынужден был признать ее правоту. Скорбь другого человека не могла облегчить его страдания, но он осознал, что в аду есть свои круги.

Стрелки показывали половину второго. Уже пару часов, как ему пора было домой.

– Мне действительно надо ехать.

– А мне кажется, тебе надо остаться.

Он замер – почувствовал, как ее слова отскочили от него и улетели в небытие.

– Лучше я пойду.

Но он не поднялся, как-то не получилось встать с кресла.

– Завтра я буду работать. Ты можешь позвонить мне в любой момент.

– Все обстоит именно так, как я говорила тебе, Алекс. – Она кивнула. – Я ничего не помню.

– Потому что ты слишком стараешься.

Она прижала ко лбу кулак:

– За несколько дней до ее исчезновения мы поссорились.

– Помню. Некоторое время мы думали, что она решила отомстить тебе и спряталась.

– Я не могла понять, в чем дело. – Диана крепко зажмурилась, словно от боли. – Она была сама не своя, кричала и ругалась, хлопала дверями, как когда-то, в четырнадцать лет, и говорила, что я полная дура. – Она открыла глаза. – Сказала, что ненавидит меня. На следующий день позвонила и попросила прощения. Но мы уже больше не встретились.

По ее щекам полились слезы, и она не пыталась сдержать их.

– Ты не могла знать, что это ваша последняя встреча.

– Конечно. Но это ничего не меняет. Это так ужасно больно.

Ему хотелось подняться, шагнуть к ней и заключить ее в объятия. Но он сидел неподвижно, словно парализованный необъяснимым страхом. Страхом перед тем, что произойдет, если он обнимет ее. Было ясно: тогда он сделает так, как она хочет, и останется до утра.

– Как она могла скрыть от меня, что беременна?

– Может быть, ей было стыдно?

– Подожди, – Диана выпрямилась, – у меня что-то не складывается. Почему она не избавилась от ребенка, если не хотела его?