– Пришлось привлекать медиков со стороны.

За минутной паузой последовал резкий вопрос:

– Ты в своем уме? Зачем посвящать в наши дела посторонних людей?

Хабитулла тоже повысил голос:

– Я в своем уме. Знаю, что делаю, и отвечаю за результат операции. По-твоему, лучше было бы допустить гибель одного из ценных заложников?!

– Нет, конечно, но об утечке информации ты подумал? Если твои медики развяжут языки, то противник может узнать, где ты держишь русских. Тогда операция сорвется.

– Этого не произойдет. Я знаю, кого привлекать. Медики потом ни слова не скажут, тем более они под наблюдением.

– Смотри, Алим. Я считаю, что ты поступил неосмотрительно. Ведь мог же попросить меня прислать медицинскую бригаду. Это не отняло бы много времени.

– А если за твоей бригадой увязался бы хвост? Или ты думаешь, что пакистанские спецслужбы не пасут тебя?

– Ладно, что сделано, то сделано, но сам понимаешь, я обязан доложить об этом эмиру.

– Обязан, так докладывай.

– Только без обид.

– Пустое. Ты не позвонил, не сказал, какую реакцию вызвал захват пакистанского вертолета, не пострадал ли твой ценный агент в Минвелаге.

– Пока официальных заявлений не было. Все начнется завтра с утра. Ты должен будешь взять на себя ответственность за захват вертолета. Это произошло случайно. Ты же не ожидал, что на борту «Ми-17» возникнут проблемы технического характера.

– Ага! А как объяснить тот факт, что точно у места посадки, о которой я не мог знать, вдруг объявились мои люди? Плато отдалено от подконтрольной нам территории на сто двадцать с лишним километров. Тоже случайно?

– Нет, твои люди оказались у Дашера не случайно. Они проводили разведку, находились на плато, не зная, что там приземлится вертолет. А когда тот совершил вынужденную посадку, по твоему приказу захватили машину и экипаж. Случайность. В принципе, это не будет никого волновать.

– Даже спецслужбы Пакистана, которым пилоты расскажут о том, что произошло в действительности? Они сейчас знают, что технические неполадки были вызваны действиями борттехника. Да тот и сам выдал себя.

– Выдал и погиб. Поэтому на вопрос, на кого он работал, у спецслужб ответа не будет. Ты же открещиваешься от него.

– Я вообще никому ничего конкретного объяснять не собираюсь.

– В этом ты абсолютно прав.

– Ладно, извини, что отнял драгоценные минуты. Спокойной ночи. – Хабитулла прекратил разговор и включил компьютер.

В Интернете о захвате вертолета пока ничего не было.

«Ну что же, подождем до утра», – решил Хабитулла.

Утром действительно началось.

Только Хабитулла привел себя в порядок, как увидел в коридоре помощника.

– Хукам, ты чего здесь?

– Вас ждал.

– Что-нибудь случилось?

– Это не то слово.

Хабитулла напрягся. Не хватало, чтобы с русским штурманом что-то произошло.

Но Касари говорил о другом:

– Я с семи утра смотрю телевизор. По всем мировым каналам идет информация о вынужденной посадке «Ми-17» и захвате талибами вертолета с экипажем.

– С чего журналисты взяли, что «Ми-17» захватили мы, а не игиловцы?

– Не знаю, но говорят о нас. Желаете взглянуть?

– И Москва говорит?

– Российские каналы я не смотрел.

– А зря. Пойдем.

Они прошли в кабинет. Телевизор работал. Хабитулла взял пульт и нашел российский канал, на котором как раз шли новости. Диктор объявил, что в Афганистане совершил вынужденную посадку пакистанский вертолет «Ми-17». Сразу после нее талибы захватили машину и экипаж, в составе которого находились двое граждан Российской Федерации. МИД делает все возможное для выяснения судьбы штурманов. Были названы их фамилии.

Хабитулла усмехнулся и заявил:

– МИД делает все возможное. Интересно, что конкретно?

– Когда будем запускать дезинформацию? – спросил Касари.

– Не спеши, Хукам. Сначала я должен заявить о том, что захват произвели мои люди. С этим мы тянуть не будем. А вот дезинформацию сбросим позже. Ты связывался с полковником Национального директората безопасности Мохаммадом Набаром?

– Пока нет.

– Почему?

– На то не было вашего приказа.

Хабитулла вздохнул и заявил:

– Ничего без меня не можете!

Касари ухмыльнулся.

– Это вы сейчас так говорите, а сделай я иначе, получил бы разнос за самодеятельность. Если не что-нибудь похуже.

Хабитулла рассмеялся.

– Ты прав. Значит, поступаем так. Свяжись с Набаром, но говорить с ним буду я. Потом с МИД.

– А может, лучше передать заявление через СМИ?

– К шайтану их. Я обращусь в МИД. Это надежней и безопасней.

Касари набрал номер и сказал полковнику Набару, что с ним желает переговорить Хабитулла.

– Так передай ему аппарат, – сказал тот.

– Вас не прослушивают?

– Не задавай идиотских вопросов, давай Хабитуллу.

Помощник протянул трубку главарю.

– Салам, Мохаммад, – сказал тот.

– Салам, Абдул.

– Как твои дела? Все ли в порядке?

– Давай обойдемся без этого. Говори по делу. У меня всего несколько минут свободного времени.

– Пакистанский вертолет у нас.

– Для меня это не новость. Сам же говорил, что планируешь громкую акцию. А ничего необычного кроме захвата пакистанского «Ми-17» за последние сутки не произошло. Кстати, мы обговаривали не только это, но и кое-что другое.

– Да, твое вознаграждение. Оно будет переведено на твой счет сегодня же.

– Хорошо. Информацию сбросишь из Кандагара, естественно, не раскрывая источника. Она попадет ко мне. Я прогоню ее дальше и выше, но, дорогой Абдул, только после того, как проверю свой счет в Турции.

– Хоп. Каким образом мне передать информацию? Кому?

– Открой сайт директората, там всего один телефон, дежурного офицера. Ему и сбрось информацию, но без лишних разговоров. На вопросы не отвечать, уложиться в несколько фраз и отключиться. Звонить по сотовому телефону, который после передачи уничтожить. Сим-карта должна принадлежать человеку, которого уже нет на этом свете. Перебрось деньги. Мне скоро в отпуск, хочу прикупить дом в Анталье. Все, жду. – Продажный полковник НДБ прекратил разговор.

Хабитулла бросил трубку помощнику и заявил:

– Тоже мне, нашлась фигура. Подстилка американская, а туда же, условия выставляет. Но без него никак. Переводи Набару триста тысяч долларов. Реквизиты ты знаешь.