Нельзя сказать, что он действовал совсем наугад. В некоторых античных и средневековых герметических текстах[31]есть упоминания про вавилонских жрецов, которые с помощью специальных молитвенных аппаратов заставляли посвященных богам рабов работать без отдыха днем и ночью. Но все же вероятность найти что-нибудь была минимальной. Однако я нашел!

Он повернулся к Романову. В этой затхлой комнатенке, освещенной светом одной только масляной лампы, Колдевей со своей черной всклокоченной бородой и искрами безумия в глазах был похож на первохристианина в катакомбах. И князь подумал, что он, сидящий на низком стуле и сжимающий эфес шашки, чтобы куда-то деть руки, при таком распределении ролей не иначе как римский солдат, пришедший тащить несчастного на съедение тиграм, но заслушавшийся его проповедью.

— Я нашел… Погодите, тут нужно знать историю. Вы знаете «Когда вверху»?

Романов нахмурился, решив, что не понимает какой-то немецкой грамматической конструкции, и огорчившись этому факту.

— «Когда вверху» — это название вавилонского космогонического мифа. У него нет собственного имени, поэтому называют по первым словам. «Когда вверху неназванным небо висело» и так далее. Это архетипический миф, он так или иначе отражен в каждой культуре. Победа новых, личностных богов над старыми богами-стихиями.

Когда вверху неназванным небо висело,

И внизу земля под ним неназванной стояла,

Апсу-Всеотец и Великая мать Тиамат

Воды свои воедино мешали, проникнув друг в друга.

Не было судеб еще предначертано в книге,

Чистыми были таблицы грядущих знамений,

Не были выбиты подвиги славных героев,

И имена их еще никому не известны.

Мать Тиамат в своих водах носила приплоды.

Время пришло разрешиться. О, древние боги!

Сколь многочисленным выдалось ваше потомство,

Тысячи глаз и ноздрей вы на свет породили.

Ноги их матери чрево все время колеблют,

Рты извергают слова, недостойные уха.

В пиршествах время проводят и славное имя

Древнего бога Апсу без нужды повторяют.

«Смерти предам их», — подумал Апсу в страшном гневе.

«Как порожденье свое уничтожим?» — богиня вскричала.—

«Пусть недостойны, прости им», — она умоляла.

Но непреклонен отец и войска снаряжает.

Младшие боги тотчас заметались во страхе,

Пиршество бросили, ждут приближения смерти,

Только лишь Эйя спокоен один и творит заклинанье,

В голову Апсу он мечет его и отца повергает.

Царствовать стал над богами Всемудрейший Эйя.

Первую между всех дев он красавицу выбрал.

С ней он в чертоге возлег на супружеском ложе,

Жертвенник им воскурили все младшие боги.

Сына она родила ему именем Мардук.

Выше богов остальных красотой он и силой.

Вчетверо глаз он глядит и столькими ж ушами

Слышит. Из рта его черное пламя исходит.

Радостны мать и отец, в ликовании боги,

Только одна Тиамат дышит злобой великой.

Страшную месть за убийство супруга готовит.

Смерти предать хочет всех, кто к нему был причастен.

Армию демонов лютых она породила,

Ядом тела напитала, клыки из базальта

И когти из бронзы дала, чешуею покрыла.

Кингу, с которым чертог свой делила, дала в полководцы.

«Кингу мой милый, иди, разорви им тела их,

Выпей всю кровь, меж ветвей растяни весь кишечник,

Кости пускай, как тростник, по земле разлетятся,

Кожей их будем с тобой от жары укрываться».

Судеб таблицы ему на груди укрепила,

Ими он демонов лютых привел в подчиненье,

Вышли на битву, всю землю собой сотрясая,

В страх впали боги, узнав, что такое свершилось.

К Мардуку всем своим сонмом они обратились.

«Если спасу вас — какая мне будет награда?» —

«Будешь ты первым средь нас, мы тебе поклонимся,

Царствовать станешь над нами отныне навеки».

Лук свой тяжелый он взял и вступил в колесницу,

Два злобных ветра конями запряг он в оглоблю.

Двум же другим приказал за собою помчаться —

Так собирался на битву прославленный Мардук.

Вихрем помчалась по небу его колесница.

Демоны в страхе своими махали крылами.

Клювами щелкали, чуяли смерть свою близко,

Только одна Тиамат изготовилась к битве.

Сотней тысяч зубов пасть осклабив, она развернулась.

Поглотить хочет Мардука, кости его сокрушая,

Ядом капают слюни, язык уж петлей изогнулся,

Растопырились когти, готовые в плоть ему впиться.

Но с небес своих Мардук увидел раскрытую бездну.

Взял он ветер из тех, что летел за его колесницей.

И швырнул его в пасть Тиамат, поджидавшей добычу.

Развернулась в ней буря, не могут уж зубы сомкнуться.

Он стрелою из лука тогда поразил ее в чрево,

Забурлила в ней кровь и исторгнулась черным потоком,

Задрожали конечности, крылья забились.

Так закончились дни Тиамат, первоматери мира.

Видя смерть Тиамат, ободрились все младшие боги,

Разом ринулись в битву, помчались в своих колесницах,

Растоптали всех демонов, кости и крылья сломали,

Рассекли черепа их и кровью заполнили небо.

Они Кингу пленили и судеб таблицы сорвали,

Они Мардуку их поднесли, преклонили колени.

«Ты — великий, да будешь ты царствовать миром».

Так возвышен был Мардук над всеми иными богами.

Он чертог, весь из золота, выстроил в горнем просторе,

Ему младшие боги служили и гимны воспели,

Благовоньями воздух чертога они пропитали,

Но им тяжко служить ему, хочется к пиру вернуться.

«Сотворю я людей, — сказал Мардук, — чтоб вы отдохнули».

Из соломы и глины он вылепил первую пару.

Но не знает, как их оживить он, как душу в них вдунуть,

И велит привести из темницы он демона Кингу.

Привели к нему Кингу в цепях, с головою поникшей,

Мардук вынул свой нож, со стола взял для пиршества чашу.

Запрокинул он голову Кингу и шею разрезал,

Всю, до капли, собрал в чашу кровь, что из раны струилась.

Этой кровью тела пропитал, и они шевельнулись.