— Твою мать.

Варфоломей грохнул кулаком по барной стойке.

— Твою мать! — повторил он громче и с нарастающей безнадегой в голосе. Фараон молча смотрел на него.

— Мало того, — прошипел повар, — что здесь вообще нет кухни. Мало того, что этот дурацкий прикид жмет под мышками. Так это что — еще и «Титаник»?!

— «Титаник», — флегматично подтвердил валлиец. — И мы на нем.

— И сегодня тринадцатое апреля.

— Верно.

— За что мне это все?!

— А мне?

Вар подумал и решительно сказал:

— И тебе тоже не за что.

Он прищурился и протянул:

— Ма-а-ануанус…

— Неть, — твердо заявил монстр, расположившийся в мельхиоровом ведерке для шампанского и зябко кутающийся в коряво связанный шерстяной шарф. — Туть самь не знать.

— То есть, ты не в курсе, — уныло перевел его слова на человеческий язык беглый повар и пригорюнился. — Елки-палки, во дела…

— Да ладно тебе, — рассудительно отозвался Бриан. — Бывало и хуже.

— Когда? — нездорово оживился его компаньон. — Ну-ка, расскажи?

— Ну… — после продолжительного молчания хозяин паба был вынужден признать: — Нет. Хуже точно не было. Даже когда я попал в Гренландию времен викингов.

— А там-то откуда пабу взяться? — удивился Вар.

— Именно. Я тебе потом расскажу. И про скисшее пиво, и про длинный дом с торфяной подсыпкой, и про очаг по-черному, и про овец прямо в доме. И про кровную месть по любому поводу. Потом. Если выберемся отсюда. Тогда я хотя бы не собирался утонуть.

— Надо же что-то делать! — Вар энергично потер лысину обеими руками и привычно взялся за сантоку.

— Что? — нехорошо покосился на него приятель. — Ты, кстати, это… ножичек-то спрячь подальше. Здесь тебе не суши-бар и даже не закусочная. Не поймут. Приличное общество, начало двадцатого века, Европа… К тому же, похоже, готовить тебе не придется.

— Надо попробовать избежать встречи с этим чертовым айсбергом, — пробубнил Вар хмуро.

— О. А я все гадал — когда тебе придет в голову идея поменять исторические реалии? Ну ладно, допустим: «Титаник» отвернул от айсберга. А что потом?

— Потом лайнер придет в порт.

— И все благополучно сойдут с трапа на берег?

— Точно.

— Все-все? Включая важных шишек типа богатея Джона Джекоба Астора, Исидора Штрауса и прочих? Которые были известны на двух континентах? И ты их – раз, и воскресишь своей чудесной волей?

— Да уж. Тогда что делать?

— Все как обычно. Давай готовиться к посетителям. А там — будь, что будет. Кстати, у нас довольно хорошее место. Насколько я понял, это палуба второго класса, рядом с курительным салоном.

— Откуда ты знаешь? — удивился Вар.

Фараон вздохнул.

— Когда-то в юности я очень интересовался всей историей этого рейса «Титаника». До дырки зачитал кучу книг. Вот и посмотрим, есть ли от этого хоть какая-то польза…

14 апреля 1912 года. Атлантика. На пути к Ньюфаундленду.

— Что вы здесь делаете? — Чарльз Латойллер, второй помощник капитана, процедил этот вопрос, неприязненно глядя на лысого хмурого громилу в сюртуке, который был тому явно маловат. Громила пожал плечами.

— Я бармен, сэр. С палубы второго класса. Принес…

— Прошу вас отправиться на вашу палубу и выполнять свои обязанности, — резко прервал его Латойллер. — Здесь вам, кабатчикам, быть не положено.

Лысый ухмыльнулся. Что-то в этой ухмылке было такое, отчего Чарльз Латойллер невольно почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Вслед за испугом пришло раздражение, и второй помощник сделал шаг вперед.

— Да я уже ухожу, мистер Латойллер, — еще раз ухмыльнулся детина, примирительно выставив вперед широченные ладони. — Заходите в наш бар, нальем вам рюмочку.

Каков наглец! Пока Латойллер собирался с мыслями и искал достойный ответ, лысый развернулся и был таков. При этом Чарльзу Латойллеру показалось вдруг, что из-за его плеча выглянула и тут же спряталась неописуемо кошмарная морда, выставившая вперед голый щетинистый хобот и кровожадно принюхивающаяся. Моряк передернулся и, убедившись, что вокруг никого нет, украдкой перекрестился.

— Ты-то чего сунулся? — ворчливо спросил Вар. Мануанус, удобно устроившийся в корзинке с бутылками, накрытой для предосторожности полотенцем, заворочался и прошипел:

— Грызь! Хрусть их, крьовь чавкь! Хамь кусь!

— Ну да, конечно. Давай устроим здесь кровавую резню. Как раз перед айсбергом. Добавим, так сказать, перца в пресную жизнь экипажа.

— Пересь! — оживился Мануанус, и опрометчиво высунул голову из-под полотенца. Стюард, только что закончивший менять постель в одной из роскошных кают, случайно повернулся и посмотрел не туда. Через секунду деревянная панель на стене затрещала от удара головой — глубокий обморок свалил незадачливого представителя обслуживающего персонала надежнее боксерского нокаута.

— Тихо ты! — шепотом взвыл Вар, поставив корзинку на пол и оттаскивая бесчувственного поседевшего стюарда в темный закоулок под лестницей. — Осторожнее можно!

Мануанус завозился под полотенцем и обиженно что-то забулькал. 

— Еще историй твоих мне тут не хватало, ага. Хотя ладно, все равно не заткнешься же. Рассказывай.

История, которую поведал Мануанус Инферналис, заняла ровно полчаса, в течение которых Вар, тихо и злобно матерясь, блуждал по лабиринту палуб, лестниц и вестибюлей, то и дело попадая то в курительную, то в зал для принятия солнечных ванн, то на шлюпочную палубу. Все это время Мануанус вещал, не переставая. Если убрать из его речи чудовищно исковерканные слова, повторы и нечленораздельное «вяяяя!», то история выглядела так:

ИСТОРИЯ О ТОМ, КАК МАНУАНУС ХОДИЛ В КРЕСТОВЫЙ ПОХОД

Однажды, когда-то давно, много людей в железе пошли в крестовый поход. Чтобы отобрать у других людей много песка и камней. Потом эти люди захватили крепость. В крепости был подвал. В подвале спал Мануанус. Они его разбудили. Все люди умерли сразу же. Крепость осталась пустая. Конец.

— Прекрасно, — пробормотал повар. — Просто прекрасная история, такая выразительная… ее бы экранизировать за большие деньги.

— Правдь? — обрадовался личный монстр паба «Дубовый лист». — Фильмь снять?

— Да, — подтвердил Варфоломей почти искренне. — И пусть это сделает Кэмерон. А на твою роль возьмем ДиКаприо. Уф, блин, пришли наконец-то.

Фараон

Все внутри меня звенело, как будто до предела перетянутая гитарная струна. Нервишки шалят, похоже. Неудивительно: вот он и наступил, тот самый день, о котором я столько читал. Всего и через