в окне?

– Где в окне, в каком?

– Да вон же, на подоконнике!

– Так это игрушка детская! Это не считается!

– Как же не считается, когда ты сказала – львы. А игрушка разве не лев?

– Точно лев, отвечаю… – произнёс кто-то за нашими спинами.

Мы с Элли быстро обернулись.

– Это вы! – ахнула я.

– А я говорила, что мы ещё встретимся! – молодая женщина, мама маленького индейца, улыбалась нам, как родным. – Вот вы и вернулись…

– Вернулась…

– Здравствуй, а ты, наверное, Элли!

– Откуда вы знаете? – ахнула я.

– Элли, – не ответив на вопрос, женщина с любопытством вгляделась в девочку. – Скажи мне, твоё желание исполнилось?

– Желание? – повторила Элли, вздрогнув. И зачем-то посмотрела на меня.

– Ты ведь не просто так пришла в город Изумрудный?

– Я… нет, не просто так. Просто так ничего не бывает.

– Я тоже так думаю.

– Тётя, а можно я поглажу ваших львов? Хоть одного, вон того лежебоку?

– Лежебоку? – она приподняла брови и задумалась. – А ты очень огорчишься, если я тебе откажу?

– Я огорчусь, но… наверное, не очень.

– Тогда не будем гладить, ладно? Понимаешь, Элли, это совсем другая сказка…

– Я понимаю, – кивнула моя дочь. – Сказки смешивать нельзя, иначе возникнет путаница.

– Ты всё правильно говоришь, девочка Элли! Скажи мне, а тебе наш город пришёлся по душе? Впрочем, не отвечай, я уже сама всё увидела.

Солнцеликая, не торопясь, открыла калитку и ещё раз обернулась к нам.

– Когда придёт время – идите до конца! И ничего не бойтесь…

Мне показалось, или Лежебока махнул хвостом, когда она проходила мимо?

– Мам, какая она красивая, правда?

– Идём, доченька!

– До конца?

– Я с тобой ничего не боюсь!

Она позвонила, когда мы все находились на кухне. Тамара стояла у плиты, Вася крутился за её спиной, Элли гоняла разноцветные шарики в моём телефоне, а я двигала туда-сюда предметы моего будущего натюрморта, выбирая самое лучшее положение. Неожиданный звонок застал меня с трёхлитровым баллоном в руках, до верху наполненным водой. Я как раз увидела пятёрку в соцветиях сирени и собиралась схватить её губами.

– Мам, тебе какая-то Рузанна звонит!

Бамц!

– Ой, мамулечка…

– Ничего, я потом соберу!

Перепрыгнув через стеклянные осколки и стараясь не наступать на цветы, я бросилась к телефону. Вася замер.

– Изольда, мы нашли его, нашли! Вы слышите меня? Ваш Матвей нашёлся!

– Вася!!

Глава 13

– Далеко ещё, Вась?

– Не нервничай, скоро придём.

– Я не могу не нервничать…

– Ида, ты помнишь, мы как-то говорили с тобой о лестнице молчания?

– О лестнице молчания? – я слегка замедлила шаг. – Помню, конечно. Ты ещё тогда как-то странно себя повёл, отказался отвечать почему-то.

– Я там был, Ида.

– Не один?

– Не один.

– И что случилось с тобой наверху, Вася? Что с вами случилось?

– Мы не дошли.

– Как – не дошли?!

– Вот так. Она отказалась со мной идти до конца.

– До конца? Отказалась? – я остановилась даже. – Вася, это была Лика?

– Лика.

– А где она сейчас?

– Н-н-е знаю.

– Как – не знаешь? Я думала, вы с ней… Ведь вы же…

– Ты помнишь ту записку, которая из этажерки выпала? Ты этажерку уронила, а из неё…

– Я помню, помню! Ты его ещё за спиной спрятал, этот листок! А что там было, Вась?

– Письмо. Ликино письмо. Не мне.

– А кому?

– Это неважно, Ида. Важно другое – мне пришлось сделать ей предложение, потому что иначе в тот момент я не мог поступить.

– Она была беременна? Не от тебя?

Он промолчал. Правильно, я бы тоже не хотела отвечать на этот вопрос.

– Но вы всё равно не поженились…

– Были обстоятельства, которые уберегли нас…

– Вася, а почему ты сейчас об этом вспомнил? Ну, о лестнице?

– Мне показалось, что это важно, именно сейчас важно. Впрочем…

Он отвёл от меня глаза.

– Вася…

– Да, Ида!

– А ты… – я продолжила совсем не так, как хотела. – А как поживает твоя племянница Саша?

– Сашка? – он удивился. – Хорошо поживает. Работает много только, совсем нет времени на личную жизнь.

– И как её муж это терпит?

– Какой муж, Ида?

– А что, у неё их несколько?

– Вообще-то ни одного. С чего ты решила?

– Но мне Света сказала…

– Света? Как – Света? – он побледнел.

– Она мне звонила, ещё когда я в Москве была. Звонила и приглашала в Арбузов. Сирень, говорит, расцвела. Про дочку рассказывала, что замуж её выдала…

– Ида… – он поморгал беспомощно. – Света умерла полгода назад.

– Что???

– У неё сердце больное было. Никто не знал, она не жаловалась никогда.

– Господи, господи! – у меня всё поплыло перед глазами.

– Так что она никак не могла тебе звонить. Ты что-то перепутала, Ида.

– Но как же так, Вася, как же так…

– Мы пришли.

Наверное, именно из-за своего состояния я не сразу его узнала. Этот двор. Наш двор.

– Вася, ты уверен?

– Конечно. Вот смотри, – он кивнул на табличку, прибитую к углу дома. – Последний переулок, дом два.

– Как Последний переулок? Разве Рузанна про него говорила?

– Ну вот, ты же сама записала, глянь!

– Да, вижу. Видимо, я так волновалась тогда, что даже внимание на это название не обратила.

– Ну что, Ида. Ты иди теперь.

– А ты?

– А я здесь подожду.

– Мне страшно, Вася!

– Я знаю.

– Так мне идти?

– Иди.

Я сделала один шаг.

– Ида!

– А?

– Нет, ничего. Иди. Иди быстрей, не рви мне сердце!

И я побежала.

А ступеньки вовсе не узкие! Вот, моя ступня помещается как раз! Раз – ступенька, два – ступенька…

В дверь я постучала еле слышно, одними ноготочками. Но меня услышали.

– Иду! – глухо донеслось с той стороны.

Дверь распахнулась неожиданно, хотя я ждала этого момента всю жизнь. Или всего год, неважно.

– Это вы??

– Заходите. Я вас ждал.

Он первым сделал шаг в темноту, поворачиваясь ко мне спиной. Немолодой, высокий человек с разноцветными глазами.

– Подождите!

– Что такое? – он обернулся удивлённо.

– Где Матвей? Мне дали этот адрес… Он здесь?

– Матвей? – его молчание мне показалось вечным. – А разве вы ещё не поняли, душа моя?

– Что я должна была понять… – прошептала я растерянно.

Он молчал, просто смотрел на меня. Его лицо менялось, плыло, мерцало, то с этими стенами сливаясь, то вновь приобретая чёткие черты. Чьи? Я не могла понять, не понимала… Не хотела понимать…

– Кто вы такой?

– Знаете, когда я увидел вас в первый раз – там, на перроне, – я влюбился. В вас влюбился, Ида! В душу вашу заплутавшую, запутавшуюся. И мне очень захотелось вас распутать. Или запутать ещё сильнее, связать путами