– Значит, это тоже не твое.

– Ну раз уж я ничего там не вывешивала, то вроде как нет?

Я протянул ей карточку. Джулия взяла. Нарочито невозмутимо.

Повернула картинкой к себе и застыла. И всё вокруг вместе с ней.

А потом пожала плечами и вернула мне фотографию – почти бросила.

– Вы же знакомы с Джоанной Хеффернан, да? Если вам известно, на что она не готова пойти ради того, чтоб обратить на себя внимание, с удовольствием послушаю. Разве что видео на YouTube, такое, знаете, с участием немецкой овчарки. – Писк со стороны Хулихен. Джулия покосилась на нее и сразу поскучнела.

– Джулия, – сказал я, – давай отложим шутки, хоть на минуту. Если это твоя работа, нам действительно нужно знать.

– Я в состоянии понять, когда дело серьезное, спасибо. Это была абсолютно, стопроцентно не я.

Тем не менее Джулию нельзя вычеркивать. Скорее всего. Наверное.

– Так ты думаешь, это дело рук Джоанны?

Она снова пожала плечами:

– Тут за дверью толчемся только мы и Джоанна со своими питомцами. Плюс вы спрашиваете про вчерашний вечер, значит, вам нужен некто, кто в это время был в школе. Это точно не мы, так что остаются только они. А остальные трое задницу себе не почешут без разрешения Джоанны, простите за выражение.

– Почему ты так уверена, что это не кто-то из твоих подруг?

– Потому что. Я их знаю.

Эхо звенящей, высокой ноты, которая звучала в голосе Ребекки. Еще одна вспышка – такая яркая, что глазам больно. Нечто удивительное. Редкое.

Я покачал головой:

– Ну совсем насквозь ты не можешь их знать. Поверь мне. Так не бывает.

Джулия вопросительно подняла бровь.

Чувствую, как предостерегающе подобралась Конвей. Отступаю.

– Хорошо. Ты ведь, наверное, размышляла, кто мог убить Криса. Твои предположения?

– Кто-то из Колма. Его дружки. Они считают, что залезть сюда и отмочить дебильную шутку – написать на стене: ШЛЮХИ… или спереть что-нибудь – это ужасно забавно. Может, они решили, что было бы здорово помаяться дурью в темноте, вооружившись палками, или камнями, или еще какой опасной фигней. Кто-то совсем разошелся – и…

Джулия развела руками. Тот же жест, что у Ребекки. И та же история, почти слово в слово. Они это обсуждали.

– Да, мы слышали про то, как они разрисовали футбольное поле. Это были Крис с приятелями?

– Кто знает. Никого же не поймали. Лично я думаю, нет. Мы тогда были первогодками, а Крис – на год старше. Вряд ли в таком возрасте у них хватило бы смелости.

– А что они нарисовали?

Снова писк со стороны Хулихен. Джулия рассеянно отмахнулась:

– Говоря научно, здоровенный пенис с тестикулами. Сразу видно, что у ребят из Колма хорошо развито воображение.

– Почему ты считаешь, что Крис мог участвовать в подобных забавах?

– Я? Да я просто гадаю. Оставляю детективную работу профессионалам. – Похлопала ресницами, скромно опустив голову, и наблюдала за реакцией. Нет, не сексуально, это вам не Джемма. Она просто издевается. – Можно мне идти?

– Торопишься на урок. Любишь учиться?

– Разве я не похожа на прилежную школьницу? – Надутые губки, еще одна насмешливая провокация. Все еще пытается добиться ответной реакции.

– Расскажи про Криса. Что-то одно, но самое важное.

Джулия перестала кривляться. Задумалась, опустив глаза. Думала она как взрослая: спокойно, не тревожась, что заставляет нас ждать.

– Отец Криса банкир. Он богатый, очень богатый.

– И?

– И это, наверное, самое важное, что я могу про него сказать.

– Он хвастался? Всегда все самое лучшее, и поэтому должен быть главным?

Медленно качает головой, цокает языком.

– Ничего такого. Понтовался он гораздо меньше, чем большинство его приятелей. Но у него были деньги. Всегда. И всякие вещи. Ему не приходилось ждать Рождества или дня рождения. Захотел – получил.

– Ты, кажется, неплохо знала компанию Криса, – вмешалась Конвей.

– Не то чтобы у меня был выбор. Колм в двух минутах от нас, мы много чего вместе делаем. Видимся часто.

– Ты встречалась с кем-нибудь из них?

– Господи, нет. Я же не идиотка.

– А у тебя есть парень?

– Нет.

– Почему нет?

Джулия выгнула брови:

– В смысле, у такой-то красотки? Мы пересекаемся только с парнями из Колма, а я предпочла бы того, кто способен поддерживать беседу не только односложными восклицаниями. Вот такая я разборчивая.

– Ладно, можешь идти. Если что-нибудь еще надумаешь, звони нам, – закончила Конвей.

Я протянул Джулии визитку. Она взяла ее, но не торопилась вставать.

– А как насчет чего-нибудь интересного? Раз уж я, как хорошая девочка, все вам рассказала.

– Спрашивай, – согласился я. – Не могу обещать, что отвечу, но спрашивай.

– Как вы узнали про фотографию?

– А ты как думаешь?

– Понятно, – протянула Джулия. – Ну, вы ж предупреждали. Было весело, детективы. Увидимся.

Она встала, потом привычным жестом подкатала пояс, чтобы юбка поднялась выше колен. Вышла, не дожидаясь Хулихен.

– Ее поразила фотография, – сказал я, когда мы остались вдвоем с Конвей.

– Или она блестяще играет. – Конвей не отводила взгляда от двери, постукивая ручкой по блокноту. – А актриса она и вправду хорошая.

Селена Винн.

Сплошь золото и цветение юности. Огромные голубые глаза с поволокой, фарфоровая кожа и румянец, полные мягкие губы. Блондинка – натуральная – в коротких мальчишеских кудряшках. Нисколько не полная – Джоанна наговаривала, – но с хорошей фигурой, с выраженными формами, из-за которых она выглядела старше своих шестнадцати. Селена была по-настоящему прелестна, но это ненадолго. Нынешнее лето – может быть, даже сегодняшний день – пик этой ее прелести.

Не очень-то приятно ловить себя на том, что замечаешь такие детали в подростках, хочется отвести взгляд. Но это важно, как и в случае со взрослой женщиной. Каждый день она разная. Не заметить невозможно. Приходится изо всех сил стараться, чтобы избавиться от липкого ощущения собственного профессионализма.

Элитная школа для девочек: мило и безопасно, можно было бы подумать, если бы я вообще о таком думал. Наверняка лучше, чем спальный район, куда даже автобусы не ходят. Но теперь я начал замечать краем глаза дрожание воздуха, рябь, опасность. Не для меня конкретно и не страшней, чем в том же спальном районе, но тем не менее.