– Может, таблетку дать, Ирина Сергеевна?

– Нет, спасибо. Я просто полежу.

– Сожалею, что вынужден вас побеспокоить. Но позвольте узнать, зачем вы притащили меня в этот санаторий?

– Вы сами знаете. Я уже объясняла, что хотела избежать всего того, что случилось.

– А теперь, когда избежать ничего не удалось, вы заинтересованы в результате расследования?

Она задумалась. Потом медленно сказала:

– Не все ли теперь равно? Отдых не удался. Нора звонила: Пашу завтра будут хоронить, поэтому с утра мы все уезжаем. Если хотите, можете остаться со своей семьёй в санатории, путевки оплачены. Встречайте Рождество, отдыхайте, Алексей Алексеевич.

– А как же истина? Как же справедливость? На кого будут списаны два трупа? Сейчас милиция приедет. Их наверняка заинтересует факт повторного появления мертвого тела у стола под балконом. Это уже не смешно. Происшествием заинтересуется прокуратура. Возбудят уголовное дело. Подключат сотрудников из убойного отдела. Учитывая, что преступник принадлежит к обществу присутствующих в этом здании людей, его не так уж трудно будет вычислить. Такие дела не относятся к разряду «глухарей». Как с этим?

Серебрякова прикрыла глаза. Левое веко у нее заметно дергалось. Потом Ирина Сергеевна устало сказала:

– Вы здесь как частное лицо, Алексей Алексеевич, поэтому совесть моя может быть спокойна. Какое вам дело до всего этого? Кроме испорченного отдыха никаких неприятностей. Взыскание по службе никто не предъявит, да и благодарность за раскрытие убийства начальство не объявит. Что случилось, то случилось. Я думаю, что к вечеру все разъяснится, и завтра мы уедем отсюда. Жизнь пойдет своим чередом. И у вас тоже. Разве вам мало забот? Или работой не загружены?

– Работой загружен. И насчет благодарности вы правы. Это вообще не мое дело. Но я вам удивляюсь. Вы мне казались человеком с принципами. Как и кто сумел вас уговорить замять это дело? Вы боитесь сделать ошибку? Искалечить чью-то жизнь? Боюсь только, что эта доб рота не от сердца, а от желания замолить грехи. Вы знаете, в чем разница?

– В чем? – спросила Серебрякова только для того, чтобы не обидеть Алексея молчанием. Вид у нее был равнодушный.

– В том, что ваша доброта – та же корысть. Вы просто пытаетесь оправдаться за то, что живете лучше других. Думаете, Бог вас пожалеет? Платить по счетам не придется?

– Вы лучше других знаете, как Бог меня всю жизнь жалел, – грустно улыбнулась Ирина Сергеевна. Гори оно синим огнем, это богатство! Что я хорошего в жизни видела? Ничего! Сначала год за годом, вечерами, терпеливо ждала, вернется домой мой муж или нет. Потом муж все-таки не вернулся, но не к любовнице ушел. Его убили. А на меня свалился весь этот груз ответственности. За фирму, за людей, которым надо платить зарплату. За поставки, за исполнение договоров, за… – она словно захлебнулась. – Теперь все от меня чего-то хотят. Все ходят, кляузничают друг на друга, выпрашивают должности и деньги, телефон не умолкает ни днями, ни ночами, и всем я должна, должна, должна! А самой-то мне что? У меня нет ничего. Единственный сын пропадает где-то целыми днями. У него своя жизнь: девушки, друзья. Хочет учиться в Англии. Или в Швейцарии. Почему не дома, в России? Ну, уедет он, дальше что? Кому я нужна? Я некрасивая, немолодая, и не умею разбираться в людях. Кто захочет быть со мной? Только охотник за легкой жизнью, за деньгами этими проклятыми. Кто и когда будет меня любить? Да уже никто! И я буду подозревать всякого. Кому верить? А? Вы А кому верите?

– Жене, – пожал плечами Алексей. – Друзьям. Мне с ними делить нечего. А, вообще, это глупый разговор. Покажите мне хоть одного человека, который не любит жаловаться на жизнь. Все жалуются. А ваши жалобы, извините, смешны. Сколько людей из кожи вон лезут, чтобы пожить так, как вы сейчас живете. Девчонки молодые на панели себя продают за гораздо меньшее, а вы ноете. Простите, я вас не понимаю. Меня больше сейчас интересует, почему вы передумали. Почему не хотите, чтобы нашли убийцу.

– Не хочу, – покачала головой Серебрякова. – Ничего не хочу. Я устала.

– Возьмите себя в руки. Ведь это же ваши сотрудники.

– Сотрудники… – вздохнула Серебрякова. – Я не умею управлять людьми. Ничего не умею. Вот Саша… Он мог. Он все мог. О! Какой это был талантливый, решительный человек! Саша…

– Саша умер, – жестко сказал Алексей.

– Что? – встрепенулась Серебрякова.

– Саша умер. Вы должны это понять, наконец! Ну сколько можно? Продайте фирму, если покоя хотите. Уезжайте домой, в деревню.

– Но Саша. Это же его фирма!

– Тогда возьмите себя в руки. И найдите человека, которому будете доверять. Безоговорочно.

– Я…

– Отдыхайте, Ирина Сергеевна. А я пойду.

Он вышел в коридор. Ирина Сергеевна осталась лежать на кровати. Что она теперь будет делать?

В холле никого уже не было. Управляющий Валерий Валентинович Иванов лежал на прежнем месте. Да и куда ему было деваться, трупу? Его сотрудники разбрелись кто куда в ожидании приезда милиции.

Алексей присел на диван, не зная, куда теперь податься? Ждать, как и всем. Не в бассейн же идти! Вдруг он услышал, как неподалеку открылась дверь. Из девятнадцатого номера, озираясь, выглянул Липатов. Увидев Алексея, виновато объяснил:

– Сигареты кончились. Никто тут, случаем, пачку не забыл?

– Здесь много чего вчера забыли: Пиво, сигареты, труп управляющего, – усмехнулся Алексей. – Выбирайте.

Чувство юмора у Липатова отсутствовало. Он молча взял лежащие на столе сигареты и покосился на Алексея:

– А вы не курите, насколько я помню?

– Все в жизни меняется. Давай, что ли! Закурю.

Леонидов потянул из пачки сигарету. Липатов тоже. Прикурили, помолчали. Шофер отчего-то не спешил уходить.

– Вон оно как бывает. Еще вчера жил человек, а сегодня, вот, лежит. Не дышит, – и Липатов кивнул на тело управляющего.

– А ты убедиться пришел? Что не дышит? Приятно, да?

– Ты на меня собак не вешай, – сердито сказал шофер. – Я один, что ли, покойничка недолюбливал?

– Не сомневаюсь, что не один. Здесь круговая порука. Кого же теперь возить-то будешь? Кончилась твоя каторга?

– Да кого бы ни возить… Думаешь, я совсем дурак? Между прочим, я все фирмы в Москве знаю, всех начальников. И бумаги мне доверяли, и деньги большие. Думаешь, договориться не смогу? Дело нехитрое. Надо только назвать покрасивше: не шофер, а, скажем, менеджер по доставке. А там и дальше пойдет.

– У тебя образование-то есть?

– Восемь классов мое образование и армия. Мало? А что, у этого больше было, когда он в «Алексер» пришел? – Липатов покосился на мертвого управляющего. – Жена заставила в институт поступить, на заочное. За деньги сейчас любой диплом можно купить. Я тоже могу образованным прикинуться, если нужда будет. У шофера академия еще больше, чем у иных директоров. Думаешь, я глухой? Мало ли о чем они в машине говорят? А я – всего лишь спина, шестерка. Но уши у меня есть. Я много чего знаю.