Впереди всех идут шесть самых крепких молодых парней. Остальные мужики следят за лошадьми и несут на руках детей. Теперь тропу никто не копает, лопаты бросили на перевале, пробивают дорогу телами, утопая по пояс в снегу. Иван Панов, Лешка Воеводин, Тишка Косолапов, Микишка Лавренов и еще двое парней часто меняются друг с другом. Ведущий проходит сто шагов, становится позади всех. Его меняет кто-то другой на последующие сто шагов. За ведущим парни с топорами зачищают ветки, кустарники и прочие препятствия, чтобы как-то прошли лошади. Еще несколько минут, и наступит ночь. Факелов нет. Останавливаться нет возможности, так как крутой спуск и отсутствие сухостоя не сулят добра. До излома горы, где есть дрова, вода, густая тайга и нет ветра, идти еще около километра.

Несмотря на тяжелый, напряженный день, люди не сетуют на лишения. Все знают, что осталось у них за спиной и что ждет их впереди. Там, сзади, остались голод, снежный плен. Впереди ждет продолжение!

Молодые не знают усталости. Парни бьют тропу на глазах у девчат и не хотят казаться для них слабыми: засмеют! Кому хочется быть в дальнейшем объектом насмешек и издевок? В окружении будущих невест у сильной половины кипит кровь: вот я какой! И откуда у них берутся силы идти вперед, бурить снег, махать топором или же услужливо предложить какой-то из девушек пусть незначительную, но помощь.

Иван чувствует на своей спине взгляд Наташи. Девушка шагает в окружении подруг на некотором расстоянии сзади и видит, с каким упорством и настроем ее любимый идет вперед. Останавливаясь через сотню шагов, Ваня с улыбкой смотрит на подругу, встречается с ней взглядом: «Как ты? Устала? Давай что-нибудь понесу!». Возлюбленная нарочито противится, старается казаться независимой, однако ей это плохо удается. Внимание парня в какой-то степени становится толикой зависти. Каждой девушке хочется иметь такого жениха! Кто-то из них даже немного ревнует, подзадоривает, шутит.

— Ваня! Наташа недотрога, не хочет, чтобы ты ей помогал! Меня на руках понеси! — заигрывающим голосом просит Люба Ямская.

Девчата, чувствуя удавшуюся шутку, прыскают со смеху. Объемная Люба Ямская — что пуховая перина. Как говорят парни, «зараз не перепрыгнешь». Против хрупкой Наташи Люба выглядит некой бочкой с селедкой. Нести ее на руках ни у кого не хватит сил, все это понимают. От шутки у всех поднимается настроение. От этого идти легче. Парни громко гогочут, девчата заливаются колокольчиками. Наташа краснеет. Иван старается перевести шутки на соседа:

— Вон, пусть тебя Тишка Косолапов несет!

— Тишенька! Возьми меня на закорки, устала идти, мочи нет! — подливает масла в огонь Люба.

— Вот еще! Вдруг Лушка увидит? — отмахивается паренек, не понимая существа ситуации.

— А ты меня быстро неси, чтобы не увидела!

— А если кто ей расскажет?! Космы выдерет!

— Ну так что? Тебе же выдерет, не мне, — заигрывает с парнем Люба. — С меня какой спрос? Донесешь, да и на том спасибо!

— Запросто так? — вспыхнул Тимофей. — Ни за какие шанежки!

— А что бы ты хотел получить? — вступила в разговор Вера Егорова и, переглянувшись с подругами: — Может, тебя поцеловать?

Тишка сконфужен. Он не привык к таким разговорам, старается уйти от ответа, но Вера не унимается:

— Тишенька! Голубчик! Понеси за десять поцелуев!

Тишка вконец обескуражен. Стараясь убежать от насмешниц, парень, взбивая коленями снег, торопится вперед:

— А ну, посторонись! Моя очередь снег топтать!

В кругу молодежи — дружный смех! С таким настроением любая дорога не страшна!

Труднее всех детям. Самые младшие начинают плакать:

— Мама! Кушать хочу!

— Подожди немного, скоро придем, каши сварим! — отвечает Надя Егорова дочке. — Вон, видишь, Егорка не плачет, а ты плачешь!

Но девочка на руках отца не унимается. Степан как может успокаивает дочь, наконец-то обещает сладкий гостинец:

— Вот, придем домой, на Кузьмовку, куплю тебе в лавке леденец-петушок!

— Сладкий?! — с надеждой успокаивается девочка.

— Сладкий!

— А два купишь?

— Два куплю.

— А много купишь?

— Зачем тебе много? — дивится Степан.

— Я один дам Маше, другой Егорке, еще одни Даше и всем друзьям!

— Это хорошо, что дашь всем! — с улыбкой отвечает отец и прижимает дочь крепче к груди. — Куплю! Много куплю!

— Ого-го! — долетело с конца каравана. — Иван! Скоро там?

Вопрос быстро передался вперед из уста в уста. Ответ не задержался:

— Выполаживать начало!

— Ищите подходящее место! — прошла через людей новая команда Григория Панова.

— Ищем! — было скорое подтверждение, на этом связь кончилась.

Вскоре дружно, сухо ударили топоры на одном месте. Парни рубили сухостой на костер. Спотыкаясь в густых сумерках, передвигаясь осторожно, старатели постепенно собрались в густом, защищенном от ветра пихтаче. Люди сгрудились в кучу, мешая друг другу. На некоторое время караван смялся: ни пройти, ни проехать. Однако старший артельщик быстро распределил обязанности.

— Отаптывайте снег! Костры разводить на открытом месте, не под деревьями. Лошадей на привязь. Детей свести в общее место, накрыть пологом, развести огонь с трех сторон. Мужики, готовьте лес для костров, колите тес на подстилку. Бабы, рвите лапник! — скомандовал Григорий Панов и этим разрешил бестолковую суету.

Мужики разбились на пары, чтобы было легче носить кряжи. Женщины, как муравьи, разбрелись по темному лесу, обламывая густые ветки с мерзлых пихт.

Вспыхнул первый огонек, который очень быстро перерос в большой костер. За ним на некотором расстоянии загорелся другой, третий, четвертый, образовав круг: со всех сторон тепло, куда ни повернись! Девчата разгребли под деревьями снег до земли. Парни стали укладывать первые доски на настил.

Яркое пламя далеко по сторонам разогнало черноту сгустившейся ночи. Сжатый мир тайги отступил за дальние стволы деревьев. Тепло костра придало людям уверенность и хорошее настроение. Кто-то из мужиков настраивал таганы под котелки. Женщины доставали из котомок вареное мясо, остатки сухарей.

Прошло немного времени. Стан людей преобразился на глазах. Общими усилиями старатели быстро соорудили деревянный остов, сверху и по бокам натянули брезентовый полог. На доски наложили толстый слой веток, на них наложили какие-то одежды, тряпки, куртки. На месте получилось подобие обширного трех-стенка: снизу не натягивает мерзлая земля, сверху не сыплет снег, с боков не дует ветер. Временное сооружение предназначалось детям и Клаве Поздняковой. Михаил Самойлов от барского ложа отказался: «Заверните меня в медвежью шкуру! Под открытым небом лежать буду!». Больше свободных мест не было. Мужики и женщины понимали, что предстоящая ночь будет трудной, спать кому-то вряд ли придется. В лучшем случае короткий отдых возможен сидя у костра или прислонившись к мерзлому стволу дерева. Но люди тайги, привычные к лишениям, не обращали на подобный факт внимания: лишь бы были огонь и горячая вода! Коротать ночь под открытым небом — привычное дело. Значительную часть своего бытия старатель проводит под кедром. Закаленному холодом, голодом и тяжелыми климатическими условиями человеку не впервой быть наедине с матушкой Природой. Другое дело — женщины и дети. Хранительницы очага всегда оберегались мужчинами с достойной заботой. Пусть мужик-старатель суховат, невозмутим, груб и скуп на ласку, но в горячем сердце и трезвом уме живет постоянная тревога о близких людях. Женщины понимают это и с особым удовольствием принимают заботливые слова «Устала?» или «Голодна?», потому что в этом весь смысл существования крепкой семьи. Трудовому человеку некогда творить любовное внимание. Ежедневная работа от зари до зари не оставляет времени на страсти. Нужда и думы о завтрашнем дне обоснованны. Все, что мужчина делает, несет только пользу близким. В этом заключаются уважение и любовь.