счастье и в чем оно выражается, Пашка ответить бы не смог. Но чувствовал, знал точно, что это… когда много! Очень много! Так много, что трудно дышать…

В круизе, особенно на Бермудах, закаты были просто потрясающими. Пашка поймал себя на мысли, что хочет жить вечно только ради того, чтобы увидеть все закаты этого мира. И еще он понял, что только в открытом океане, в солнечный день, в штиль, когда свет проникает глубоко в толщу воды, можно осознать, что такое по-настоящему синий цвет…

Пашка, когда позволяли погода и время, упивался красками океана, закатными вечерами и ожиданием чудо-луча.

На самой верхней, пятнадцатой палубе лайнера людей всегда было немного. Открытая площадка продувалась всеми океанскими ветрами, частенько жестокими. Не каждому за недельный круиз могло повезти оказаться здесь в штиль с легким игривым ветерком. Пассажиры традиционно пользовались центральной палубой, напоминающей широкий проспект с роскошными ресторанами, игровыми автоматами казино, кинозалами, театральными площадками, где шло с десяток шоу на любой вкус, и прочими благами круиза. Особенно романтически настроенным предлагалась открытая по бортам восьмая палуба «Water-front» с променад-трапе, которая закрывалась только в сильный шторм. До пятнадцатой добирались лишь особо любопытные. Люди рвались на жаркие пляжи Бермудов, под палящее солнце, в ласковую прохладную синь Атлантики – это было целью их путешествия из Нью-Йорка на Бермуды.

В первые же дни пребывания на корабле Пашка обложился всевозможными проспектами-буклетами. Его интересовало все, что было связано с круизом.

Нью-Йорк, из которого они постоянно отплывали, стал ему вскоре понятен. Гигантский город. Разнокалиберный, разношерстный, от роскошного Манхэттена до угрюмого ободранного Бронкса. Эти районы он исследовал быстро и внимательно. Поразился ухоженным паркам и скверам. Ровным квадратам стритов и авеню, кишащих людьми и автомобилями. Циклопическим небоскребам, упирающимся головами в облака. Горам мусора с разящими запахами, которые царили в переулках самого центра города-мечты. Любопытство быстро сошло на нет, и он сосредоточился на Бермудах.

Изучив всю информацию, которую только можно было найти, Пашка вычертил себе собственную маршрутную карту, предполагая попутешествовать по всем достопримечательностям островов. Еженедельно на Бермудах они должны были проводить двое суток. Это время совпадало с выходным и у артистов. По подсчетам Пашки, за время круиза он мог не только все намеченное успеть посмотреть, но и ощупать. Намечалась насыщенная программа.

Бермудские острова оказались группой коралловых островов в северо-западной части Атлантического океана, которыми владела Великобритания. Открыл их испанский мореплаватель Хуан Бермудес еще в начале шестнадцатого века. Тогда он их назвал островами Дьявола из-за трудных навигационных условий. Теперь же сюда со всех концов шли косяками туристических рыб разнокалиберные океанские лайнеры с жадными до экзотики и развлечений туристами.

Пашка узнал, что столицей Бермудских островов является Гамильтон, который получил свое название в честь губернатора сэра Генри Гамильтона.

Населения в городе всего девятьсот сорок восемь человек. Расположен Гамильтон на острове Бермуда, который представляет собой вершину потухшего подводного вулкана. Общее же число островов, объединенных названием Бермудских, было около ста пятидесяти, из которых обитаемы только двадцать. Десять островов соединены между собой сетью мостов и путепроводов и составляют так называемый Основной остров – Мэйн-Айленд. Несмотря на большое количество островов, населения всего около семидесяти тысяч человек, а общая протяженность дорог на островах составляет лишь тридцать километров.

Водопадов и рек на островах нет, поэтому местное население накапливает воду, когда идут дожди. Дома и заборы построены в основном из песчаника. Дома яркие, разноцветные, а крыши у всех белые и ступенчатые. Такие они для того, чтобы собирать воду и фильтровать ее. Идея проста – вода стекает, грязь остается на ступеньках. Водостоки ставят таким образом, чтобы по вертикальным трубам глубокие бетонные подвалы заполнялись дождевой водой. Здесь на долгое время вода сохраняется чистой и холодной, как в колодцах. Тут каждый сам отвечает за сбор воды. В случае если ее не хватает до следующего сезона дождей, люди за воду платят правительству. Вода здесь на вес золота в прямом смысле. Островитяне свои крыши белят постоянно, чтобы вода была чистой. Знатоки предупредили Пашку, если он придет в дом, где крыша грязная, воду для питья лучше не просить. Была и еще одна особенность, возведенная в закон. Стены домов должны выдерживать скорость ветра до ста шестидесяти километров в час. Поэтому они здесь довольно толстые, а ставни на окнах открываются снизу. Почти во всех домах камины, зимой тут бывает прохладно.

Климат Бермудов описывался в буклетах и рекламных проспектах как мягкий, благодаря Гольфстриму. Но действительность оказалась несколько иной. На Бермудах, безусловно, иногда идут тропические ливни. Но на самом деле здесь преобладает солнечная погода. Очень «солнечная». И это для неподготовленного европейца становится испытанием. Панамы, кепки с длинными козырьками, солнечные очки, легкие закрытые рубашечки, снадобья от загара расхватывались на кораблях и в местных лавках в секунду…

Первое, что бросилось в глаза по приезде сюда, так это распахнутые объятия самого известного общественного пляжа Horseshoe Bay Beach. Он входит в топ-десять лучших пляжей мира. Пляж живописный, с розовым песочком. В первый месяц он был почти пуст, так как было еще прохладно. Но позже Пашка ахнул, увидев на этом пляже народу, как, скажем, где-нибудь в Сочи в разгар курортного сезона. Их цирковую команду выручал еще один шикарный пляж Warwick Long Вау. На нём народу отдыхало значительно меньше. Тут не было баров и раздевалок. К тому же, когда дул сильный ветер, здесь гуляли немаленькие волны. И наконец, мало кто знал о существовании их самого любимого места. Буквально через тропинку, за скалами, пряталась небольшая бухта Jobson’s Cove. Здесь, вдали от туристической суеты и гвалта, царила тишина, покой. Волн тут не было, вода прогревалась, как в домашней ванне. Розовый песок обжигал ступни ног. Это был рай для цирковой души и измученного нагрузками тела…

Глава тридцать пятая

Пашка приковылял на работу прямо из кабинета корабельного доктора. Массаж и блокадный укол сделали свое дело – можно было шевелить членами. Сегодня тело, которое, в конце концов, не выдержало нагрузок, вдруг возопило, взбрыкнуло и прикинулось инвалидом. Шея не поворачивалась, плечевой пояс заклинило, крестец, сговорившись с седалищным нервом, отчаянно намекал на радикулит и выстреливал болью в правую ногу.

Улыбчивый доктор восточных кровей лихо размассировал Пашке больные места. Натер снадобьями и выдал диагноз:

– Ну что, мистер-пчела! В вас за эти месяцы, вижу, накопилось много яду. Надо расслабляться. Пора уже кого-нибудь ужалить!

– Не могу.

– Почему? – У доктора удивленно взметнулись брови. Перед ним лежало молодое тело, не лишенное привлекательности, которое наверняка