Кажется. Во всяком случае по своим ощущениям Серёга открыл глаза сразу после того, как встретился со стенкой. Не сказать, что это ему сильно помогло, потому как людям, вломившимся в его квартиру, хватило буквально полсекунды, чтобы застегнуть наручники на его руках. А скорее всего между моментом, как он врезался в стену и открыл глаза прошла не одна секунда. Над молодым человеком нависало три мужчины, в одном из которых он с неудовольствием узнал своего старого знакомого.

Участковый Грабарёв, получивший от своего начальника совет за двести тысяч рублей, поначалу хотел ему следовать, но душа не успокаивалась. Деньги, конечно, очень было очень жалко, но и растоптанная гордость была не на последнем месте. Какого-то молодого сучёнка подвели к нему и развели Мишку как самого последнего лоха! Хрен с ней, с теткиной квартирой, плетью обуха не перешибешь, но найти этого подставщика и… что делать с ним дальше, Грабарев не представлял, если честно. Убивать самому стремно, подручных, которые по Мишкиному слову пойдут на мокруху, и при этом потом не сдадут под рукой не было. Просто отбуцкать и отобрать деньги — несерьезно. Тем более, что этот кадр может дать со своей бандой ответку такую, что не унесешь. И уж конечно таких не поставишь на счетчик.

Пока одно полушарие раздумывало, что делать с личным врагом, другое производило оперативно-розыскные мероприятия в рамках имеющихся у участкового возможностей. Через риэлторское агентство, с которым работала тетка, Мишка узнал контактные данные подонка. Телефон ему ничего не дал, аппарат абонента всегда был не в сети, что не удивительно. Зато данные об имени, отчестве и фамилии внезапно дали результат: в одной из баз появилась информация о свежей регистрации в центральном территориальном округе человека с совпадающими данными и подходящим возрастом. К удивлению Михаила, на фото с паспорта оказался именно нужный ему субъект. Попался, гад! Вот только всё еще было не очень ясно, что теперь с ним делать.

Война план покажет, решил участковый и пошел договариваться об участии в силовой операции с двумя отморозками. Отморозки жили на его участке, имели по ходке по несерьезным статьям вроде кражи и угона, но, если рассуждать здраво, ходок могло быть и больше. Ханурики ходили под очередной статьёй и были на свободе только покуда делились оперативной информацией с участковым и пока Грабарёв был к ним добр. Короче говоря, отморозки были воришками и стукачами, зато их было двое. А еще они давно смирились со своей участью помощников полиции и особо не дергались. А когда Грабарев сказал, что весь хабар с хаты, на которой живет один плохой человек, будет поделен на троих, проявили готовность поучаствовать в налете. Где-то в душе они считали, что после такого сотрудничества участковый от них окончательно отстанет, если сам на нары не захочет присесть.

Вот так и вышло, что, открыв глаза после непродолжительной отключки, Серёга увидел над собой троицу налетчиков во главе с недавно обиженным им Михаилом.

— Что, сучара, очнулся? И я смотрю, узнал меня. Расплата пришла, урод. Будем тебя сейчас кончать.

Серёга не был готов отвечать что-то героическое, он вообще не был готов к диалогу в таком ключе. Одно дело невзначай звездануть обидчику в ухо, и совсем другой расклад, когда противников трое, а у тебя из оружия только наручники, на тебе же и застегнутые. Одно хорошо — спереди их застегнули, не за спиной. Так что он мужественно таращил глаза на нападавших и не подавал признаков интеллектуальной деятельности.

— Начальник, мы его по ходу крепко приложили по чайнику, вот он и таращится. Речевой аппарат отбили по ходу.

— А так бывает?

— Бывает, я точно знаю. Минут через пяток отойдет от шока, запоёт. А пока сунь ему кляп в рот, чтоб орать не начал.

— Точно! А мы пока хату обшмонаем. Выглядит квартира нормально, верняк при деньгах пацанчик.

— Двигайте, я присмотрю.

Михаил уселся на табурет, стоявший в прихожей, расположив его напротив своей беззащитной жертвы, и приготовился сначала морально унижать лошару, а потом и что посерьёзнее применить. Так бы попинать хорошо, но, во-первых, сразу после проникновения в квартиру он уже чутка поиграл в футбол тушкой Серёги, а во-вторых, версия с отравлением на фоне множественных гематом могла и не прокатить. Он уже прикинул на пальцах план действий, включающий отравление урода природным газом от погасшей газовой плиты на кухне. Внезапно его мысли прервал свистящий шепот переговаривающихся урок. Блин, эти козлята нашли что-то стоящее! Реально он идиот, что разрешил им потрошить квартиру без присмотра! Сорваться в комнату было делом одной секунды. Михаил успел увидеть, как один из его помощников суёт в карман пачку пятитысячных купюр. Неплохо они зашли, получается. Осталось теперь навести порядок с учетом трофеев, и совсем хорошо будет. Навскидку уже понятно, что конкретно свои потери Грабарёв отобьёт.

— Я не понял, говнюки, вы что, хабар по карманам прячете?!

— Так, а чего с ним делать? Всё, что находим, складываем по карманам, потом будем считать и делить, как свалим с хаты. Что за кипишь, начальник?

— Я на идиота похож? Складываете сюда вот на столик, сразу по окончанию обыска всё и посчитаем. И поделим тут же. Мне что потом, в трусах у вас шарить или в задницу заглядывать, как в крытке?

— Зря ты так, начальник. Мы ж сейчас подельники, кто у подельника крысит? Не по понятиям это.

— Не подельники, а наёмники. И насчет понятий мне не втирайте, нет у вас понятий никаких, да и ни у кого нет. Ваши все с ментурой работают, законники через одного «красные» сейчас. Что, не так?

— Да так, на самом деле. Чего там, говоришь сюда складывать, значит, будем складывать.

— Начальник, а клиент твой там не начудит? Вдруг уже в себя пришел?

А клиент в это непростое время не только пришел в себя, но и вышел в невидимость. По здравому размышлению, совсем не дело бросать плохо упакованную жертву в прихожей, она же и уйти может. То есть, из квартиры уйти. Серёге этот вариант почему-то не пришел в голову, в настоящее время он вел себя хорошо, никуда из прихожей убегать не собирался, а вот доставлять проблемы напавшим — это как получится. Стоя в инвизе в другом углу прихожки, наш герой искал себе оружие. Поначалу получалось плохо — ни меча на стене, ни клюшки для гольфа не обнаружил, при этом каждый раз глаз утыкался в табуретку, одиноко стоящую посередине комнаты. Серьезная такая табуретка, из массива какого-то дерева, а не