Она с удовольствием умылась, сожалея, что нет возможности вымыться всей. Вернувшись в комнату, обнаружила, что Ален сидит, а данн Джорджий стоит около него и что-то тихо говорит. Увидев Констанцу, он бодро воскликнул: — ну что, Ален, обопрись на меня, и пойдём умываться!

Тот покачал головой: — не надо, Джорджий, я сам, — но попытавшись встать на ноги, тяжело осел на кровать. На лбу выступили капли пота, лицо побледнело. Всё же, держась за спинку кровати, он медленно поднялся. Не спрашивая его согласия, Констанца подскочила и положила его руку себе на плечо, обняв за пояс. С другой стороны подошёл данн Джорджий. Они довели Алена до двери закутка, благо, что идти-то было ровно три шага. Потом он убрал руку с плеча Констанцы и вместе с хозяином вошёл внутрь.

* * *

В этот день они, действительно, отдыхали. Ален чувствовал себя плохо. Его подташнивало, болело тело и разбитая голова, всё ещё сказывалось действие сонного питья. Большей частью он дремал. Он не хотел обдумывать сейчас сложившуюся ситуацию. Потом, всё потом.

С удивлением и некоторой иронией он анализировал свою нежданно нагрянувшую любовь к Констанце. Ей хватило деликатности не спрашивать, что ждёт их в будущем. Но перед ним этот вопрос встал в полный рост. Что скажут король и придворные, когда узнают, что его избранница — дочь кузнеца? Впрочем, до мнения придворных ему никогда не было дела, а вот Рихард… Есть ещё родители. С ними тоже предстоит тяжёлый разговор. Отец-то поймёт, хотя и будет недоволен, а вот матушка! Хм, о чём это он, собственно? Никак уже жениться надумал? Ему стало смешно. Его привычка продумывать всё наперёд здесь может дать осечку. Ведь он даже не знает, что обо всём этом думает Констанца. Кроме того, он не знал, как обойти закон о браках, формально не нарушая его.

Закон королевства гласил: «Браки заключаются с лицами своего сословия». Нельзя сказать, что закон строго соблюдался. Простые люди не особо-то придерживались его. Изредка кто-то из благородных лордов женился на женщине из торгового или иного сословия, но никто из них не состоял на службе короны. Ален даже помыслить не мог, что он, требующий соблюдения законов королевства от подданных Рихарда, сам может пойти на нарушение одного из них.

Иногда мужчина просто признавал своего незаконного ребёнка и давал ему своё имя. Это не возбранялось, но женщина оставалась всего лишь любовницей лорда.

Ален даже думать не хотел о таком варианте. В конце концов, он признался себе: да, он хочет видеть Констанцу своей женой. Она не глупа и не легкомысленна. Некоторую наивность можно считать издержками молодости. Что же касается её образования, так подавляющее большинство придворных дам, желающих, кстати, видеть его своим мужем, не обладают и малой толикой тех знаний, что успела продемонстрировать, совершенно непреднамеренно, Констанца. Она не умеет играть на музыкальных инструментах, в чём как-то виновато призналась ему и наверняка не сможет часами рассуждать о том, что означает искусственная мушка на щеке или в уголке рта, но она, не задумываясь, бросилась ему на помощь и проявила при этом немалую находчивость и выдумку. Наверно, она плохо разбирается в нарядах и ничего не знает о драгоценностях, но она искренна и совершенно не способна к лживым увёрткам.

Он приоткрыл глаза, наблюдая за ней. Констанца тихо сидела на своей кушетке. Светлые пушистые волосы аккуратно забраны в старушечий пучок и заколоты на затылке стареньким костяным гребнем. Чистый гладкий лоб прорезала морщинка, а нижняя губка закушена. Его девочка сосредоточенно чинила его старую разрезанную треконду.

Почувствовав взгляд Алена, она подняла на него ясные глаза, застенчиво улыбнулась: — я думала, ты спишь! Есть хочешь? У нас имеется целая холодная курица и немного вина.

Она отложила шитьё и вынула из низенького шкафчика тарелку с курицей. Оттуда же извлекла небольшую глиняную бутыль с лёгким фруктовым вином и плетёную корзинку с круглым хлебом.

Из-за стены доносился гул голосов, смех и стук тарелок и кружек. Как сказал им данн Джорджий, забегавший на минутку и принёсший им ужин, обеденный зал постоялого двора был битком набит народом. Хозяин принёс, также, чистые полотняные бинты и мазь, которую следовало нанести на рану на голове Алена. Отдав всё это Констанце, он убежал к посетителям, а она стала осторожно снимать повязку. Ален сидел на кровати и боролся с мучительным желанием обнять её за тоненькую талию, привлечь к себе, прижаться лицом, сунуть нос во впадинку между грудями, так соблазнительно выглядывающими в вырез платья. Этого делать было нельзя, поэтому он довольствовался тем, что глубоко вдыхал аромат её тела, наслаждался идущим от неё теплом. Всё же у него давно не было женщины. Джорджий украдкой смеялся над ним и как-то даже указал взглядом на Констанцу, но тут же скорчил постную физиономию, когда Ален нахмурился и отрицательно качнул головой.

Накладывающая повязку Констанца почувствовала его напряжение и услышала тяжёлое дыхание. Отстранившись, озабоченно заглянула ему в глаза: — Ален, тебе… — смутившись от его откровенного жадного взгляда, потупилась, тихо закончила: — …плохо?

И он не удержался, прижался лицом к её груди, пробормотал: — плохо! Потому что ты рядом и мне очень хочется тебя целовать и…, Констанца, может быть, мы могли бы… спать в одной постели?

Она резко оттолкнула его, сказала, с гневом глядя в глаза: — лорд Ален, скажите мне честно, кто я для вас?? Вы думаете, — её голос дрогнул, — вы считаете, что я… — Она чувствовала, что обязательно расплачется, если будет продолжать. Отвернувшись, села на кушетку и закрыла лицо руками, стараясь сдержать слёзы.

Констанце было мучительно стыдно. Опять она обманулась, поверив в любовь благородного лорда. Злость на себя высушила слёзы. Ведь и лорд Нежин что-то такое говорил о любви или, по крайней мере, о том, что она нравится ему. А теперь этот. Глупая наивная дурочка! А она опять влюбилась. Да не так, как в красавца-лорда Нежина. Красавцем-то Ален как раз и не был. Так, симпатичный, худощавый, среднего роста. Но она любила в нём всё: уверенный, немного насмешливый взгляд чёрных глаз, твёрдые губы и этот хвост из иссиня-чёрных волос, перевязанный грязным шнурком. Ей стало жаль себя и она, всё же, заплакала.

Неслышно ступая, подошёл Ален и сел рядом с ней на кушетку. Она с раскаянием подумала, что ему тяжело вставать. Он молчал, потом тихо и серьёзно сказал: — Констанца, мне неприятны твои подозрения. Ты спросила, кто ты для меня. Отвечаю: ты для меня единственная, без которой я не смогу жить. Я знаю, какие мысли мучают тебя, поэтому скажу тебе честно, как ты и потребовала. В том, что случилось с тобой, твоей вины нет. Лорд Нежин взял тебя насильно и будь он проклят на этом и на том свете. Но, Констанца, у меня никогда и мысли не было, что насилие над тобой сделало тебя ущербной. Я люблю тебя такую, какая ты есть: чистую, доверчивую, добрую. — Она подняла на него омытые слезами глаза, а он, усмехнувшись, добавил: — и зарёванную, сопливую, с красным носом тоже люблю.

Она улыбнулась, совершенно успокоившись, а Ален серьёзно продолжал: — я знаю, ты испугалась, наверно. Но, Констанца, в моём желании нет ничего необычного и плохого. Я люблю тебя, было бы странно, если бы я не хотел близости с тобой. Но ты должна быть совершенно спокойна. Я никогда не позволю себе ничего, оскорбительного для тебя.