– Начни сначала, – предложил он, – и подробно объясни, что произошло между тобой и старушкой.

Блу в мельчайших деталях описала их встречу. Дослушав до конца, Дин долго молчал.

– Нита Гаррисон вела себя безобразно, – заключил он наконец, – но не думаешь, что тебе следовало быть тактичнее?

Блу мгновенно вскипела:

– Ничего подобного! У Райли не так много защитников! Вернее, ни одного. Давно пора это исправить!

Она ждала, что он признает ее правоту, но вместо этого он вдруг превратился в гребаного летописца здешних мест.

– Я поговорил с малярами насчет продажи города и узнал всю историю.

Всего несколько часов назад она горела желанием услышать эту историю, но теперь ей было не до того. Ведь Дин так и не признал ее правоту!

Он пролетел мимо «доджа неон», неразумно решившего его обогнать.

– После гражданской войны авантюрист и пройдоха по имени Хайрам Гаррисон купил в здешних местах пару тысяч акров для постройки фабрики. Его сын расширил дело – помнишь заброшенное кирпичное здание на шоссе, мимо которого мы проезжали? – и основал город, ухитрившись не продать ни акра. Если кто-то хотел построить дом или предприятие, или даже церковь, приходилось арендовать землю у владельца. По завещанию все унаследовал его сын Маршалл. Муж твоей миссис Гаррисон.

– Бедняга.

– Он встретил ее лет двадцать назад, во время путешествия в Нью-Йорк. В то время ему исполнилось пятьдесят, а она, по всей видимости, была знойной штучкой.

– Позволь заметить, что эти дни давно миновали.

Его пространная речь насторожила Блу. Ее не оставляло ощущение, что он старается выиграть время. Но зачем?!

– Маршалл, очевидно, разделял нежелание предков продать хотя бы четверть акра. И поскольку детей у них не было, после его смерти все перешло к ней: земля, на которой выстроен город, и большинство предприятий.

– Слишком много власти для одной сволочной бабы, – пробормотала она, потуже затягивая резинку на хвостике. – Кстати, ты не знаешь, сколько она за него просит?

– Двадцать миллионов.

– Это исключает меня из числа покупателей. – Она искоса глянула на него. – А тебя?

– Ну, если я продам свою коллекцию бейсбольных карточек, вполне хватит на покупку.

Собственно, она и не ожидала, что он выложит ей точную цифру своего состояния. Все же язвить тоже было не обязательно.

Воспользовавшись прямизной дороги, он прибавил скорости. Мимо промелькнула молочная ферма.

– Восточный Теннесси – развивающийся регион. Здесь охотно селятся пенсионеры. Группа мемфисских бизнесменов предложила миссис Гаррисон пятнадцать миллионов, но та отказалась.

– Люди подозревают, что на самом деле она ничего не желает продавать.

Он, не сбавляя скорости, свернул на Каллауэй-роуд так, что машину едва не занесло.

– Но без капитальных вложений Гаррисон словно остался в

прошлом веке. Красивый, но умирающий город. Местные бизнесмены хотят сыграть на его необычности, сделать ставку на развитие туризма, но Нита ничего не желает слышать.

Когда он промчался мимо ведущей на ферму дорожки, Блу резко выпрямилась.

– Эй! Куда это тебя несет?

– Хочу найти местечко поспокойнее.

Дорога сворачивала на грязную тропинку.

– Там, где мы могли бы поговорить, – добавил Дин, плотно сжимая губы.

Сердце Блу тревожно заколотилось.

– Мы уже обо всем поговорили. Я хочу домой.

– Поздно.

Неровная тропа обрывалась у ограды из ржавой колючей проволоки, окружавшей заброшенное пастбище. Он выключил зажигание, и она утонула в его глазах цвета штормового океана.

– Тема номер один в нашей повестке дня. Неминуемая смерть Эйприл.

Блу громко сглотнула.

– Трагично...

Он спокойно ждал. Казалось бы, неистощимое обаяние исчезло, оставив спокойного, рассудительного человека, который сделал миллионы на том, что оказывался быстрее, умнее и выносливее остальных. Ей стоило бы предвидеть, что так будет, и подготовиться к допросу.

– Прости, – прошептала она.

– О, мы оба знаем, что ты куда красноречивее, чем кажешься сейчас.

Она попыталась открыть дверь, чтобы вдохнуть немного свежего воздуха, но было заперто. Прежнее ощущение беспомощности послало по телу прилив адреналина, но едва пробудились ее бойцовские инстинкты, замок открылся. Блу вышла. Он сделал то же самое. Она поспешно отошла от него, поближе к ржавой ограде.

– Конечно, мне не следовало вмешиваться, – осторожно начала она. – И это не мое дело. Но она выглядела такой грустной, а я немедленно слетаю с катушек там, где речь идет об отношениях с

матерью.

Он зашел сзади, схватил ее за плечи и повернул к себе. Суровое лицо внушало страх.

– Никогда не лги мне. Еще одна ложь, и тебя здесь не будет. Понятно?

– Это несправедливо. Я обожаю тебе лгать. Это значительно облегчает мне жизнь.

– Я не шучу. Ты перешла все границы. Блу пришлось сдаться.

– Знаю. И извиняюсь, правда.

Ее одолевало идиотское желание разгладить неуступчивую линию губ, пока они не сложатся в ту очаровательную улыбку, к которой она привыкла.

– Ты имел полное право разозлиться на меня. Я не обижаюсь, – пробормотала она и, не выдержав, спросила: – Когда ты узнал?

Он отпустил ее, но не отошел, продолжая нависать над ней.

– Примерно через полчаса после того, как уехал из дома прошлой ночью.

– Эйприл знает, что ты знаешь?

– Да.

Жаль, что Эйприл предпочла не делиться с ней этой информацией.

– По крайней мере у моей матери есть одно прекрасное качество, – бросил он. – Мне не приходится тревожиться о том, что Эйприл опустошит мой банковский счет.

Где-то вдали прокаркала ворона. Блу почти прижалась спиной к ограде.

– Откуда ты узнал об этом?

– Видишь, не только ты умеешь совать нос в чужие дела. Не лезь в мою личную жизнь, Блу, и, может быть, я не стану лезть в твою.

Должно быть, он забрался в ее голосовую почту, когда она отдала ему телефон. И трудно что-либо возразить на это, как бы неприятно ей ни было услышать, что он знает о Вирджинии.

Дин наконец отошел и стал разглядывать пастбище. Из высокой травы с щебетом вырвалась стая птиц.

– Так что ты собираешься предпринять насчет Райли? – настойчиво спросила она.

Дин круто развернулся.

– Просто ушам не верю! По-моему, я только сейчас просил тебя не вмешиваться в мою жизнь!