Береги Чонгука. Он правда любит тебя и всегда любил,

если смог отпустить тогда, и дать на тебе жениться.

Я слабак, потому что я бы так не смог.

Мне остаётся только верить, что Чон сможет сделать тебя

счастливой, чего не смог сделать я. Прости меня.

Надеюсь, когда-нибудь, возможно, не сейчас, но мы сможем встретиться

с тобой как старые друзья. Хотя об этом, наверное, я могу только мечтать.

Но я же могу немного помечтать, верно? Или когда-нибудь

я смогу просто позвонить и спросить, как твои дела,

и мне остается лишь надеяться, что ты ответишь.

Береги себя, Соён, и будь счастлива.

С любовью, Хоби.

Позже, Чонгук и Мина рассказали мне про аварию, опуская все плохие подробности, что у Хоби случилась истерика, из-за чего он чуть не убил и себя, и Чонгука, а я после этого впала в кому.

Врач говорила, что, возможно, это был своеобразный защитный механизм, который моя память решила использовать, чтобы забыть всё то, что я не хотела больше вспоминать. Даже сейчас я с ужасом прокручивала диалог, сказанный подругой, и представляла, как кошмарно он звучал тогда. Когда я была ещё той собой. Я ведь, наверное, подумала тогда, что они оба погибли. Неудивительно, что мой мозг отказывался после этого нормально работать.

***

Прошёл почти месяц. И посещая снова больницу, мой лечащий врач убеждал, что когда-нибудь память ко мне вернётся, но с каждой неделей, я теряла надежду на это. Но, кажется, ещё большую надежду потерял — Чонгук.

Когда в очередной раз мы пытались поговорить с ним, у меня случился небольшой приступ паники, что он просто со слезами на глазах покинул палату, и мы не разговаривали следующие несколько дней, но на моей тумбочке каждый день появлялись цветы, и я знала, что они были от него.

— Я так больше не могу… — виновато ответила я, взглянув на парня, на котором, кажется, уже не было лица, когда он в очередное посещение спросил «как я», в надежде, что я хоть что-то вспомнила.

— Но я же люблю тебя, моей любви хватит на нас двоих… У нас будет ребёнок, Соён, прошу тебя… Дай нам шанс.

Чонгук выглядел тогда очень разбитым и обреченным, и это приносило ему такую боль, от которой становилось больно и мне. И я больше не хотела его мучить этим.

— Чонгук! Я этого не помню! Я только немного смогла смириться с тем, что потеряла почти шесть лет своей жизни, и у меня нет сил сейчас дать тебе то, что ты хочешь. Я понимаю, что ты меня любишь, но я не могу за секунду полюбить тебя снова… Пойми это.

Чон приходил ко мне в больницу, пока я не выписалась, но с каждым днём, мы как будто становились всё дальше и дальше друг от друга. И в один момент он устал бороться и просто сдался.

Кажется, это и был наш конец.

========== Chapter Twenty-Five: I’ll Love You for Another Thousand Years ==========

Комментарий к Chapter Twenty-Five: I’ll Love You for Another Thousand Years

Визуализация к работе: https://goo.su/n7a4x

Музыка к главе:Jungkook — All of my lifeJasmine Thompson — A Thousand Years

***

Первое время мне было действительно очень тяжело справится с некоторым знанием. Например, что отца Чонгука уже не было с нами. Такие новости были для меня самыми горькими. Но были и приятные моменты. Мина познакомила меня с Намджуном и была так счастлива, что только от того, как светилась моя подруга, я уже была рада. Они были прекрасной парой, и я мечтала, как можно скорее побывать на их свадьбе.

Также я была безумно рада, что мама Чонгука — Хеджин почти поправилась, и её выписали домой. Я, конечно, не помнила, как она туда попала; по рассказам Чонгука, у неё были проблемы с сердцем, и она очень много времени пролежала в больнице. Но сейчас она была дома, и Чон не был совсем одинок.

Вдобавок ко всему, когда Хеджин узнала, что я беременна, она взяла с меня обещание о том, что даже если мы с Чонгуком не сможем быть вместе, она всё равно хочет участвовать в жизни своего внука или внучки, и просила не ограничивать в этом Чона, на что я ей клятвенно пообещала, что этого ни в коем случае не будет.

Вы, наверное, хотите знать, что случилось с моим родителями? Они стали совершенно другими. От прошлой диктатуры не осталось и следа, и иногда мне хотелось обрести вновь память, лишь для того, чтобы просто узнать: всегда ли они были такими, или то, что случилось со мной, побудило их измениться? Но потом мне стало это не важно. Они были рядом, и я была им за это благодарна. Они даже продали дом в Ульсане и снова перебрались в Сеул, только чтобы быть поближе ко мне.

Я около месяца пожила у подруги, но после сняла квартиру недалеко от кафе, в которое устроилась на время. Пойти на работу по специальности при всём желании я бы не смогла, потому что банально не помнила абсолютно ничего из того, что было в моём дипломе, поэтому выбрала то, что было не таким сложным, но в тоже время интересным. Мне нравилось болтать с посетителями кофейни и узнавать всё новые и новые для себя вещи.

Подруга между перерывами в работе пыталась вытащить меня из дома. У неё это, конечно, не всегда получалось, но когда это всё же происходило, мы гуляли до позднего вечера, стараясь посетить места, которые я любила когда-то. Мина до последнего надеялась, что я хотя бы что-то да вспомню, хоть какую-то крошечную деталь. И иногда мне снились или мерещились какие-то неясные обрывки, но они не складывались в целые воспоминания, моя память по-прежнему была непреклонна. Правда врач говорил, что если я стала хотя бы частично что-то вспоминать, шансы на восстановление возрастали.

После письма от Хоби, я практически каждый день хотела набрать его,