Игровым манифестом Прескотт, но чувствую, что этому парню его будет недостаточно. Надо придумать что-то еще, да побыстрее, а то он совсем разойдется. А это опасно, учитывая, как местный контингент любит теории заговоров. Появись среди них умник с хорошим воображением, и они заведутся с полпинка, как будто я утверждаю, что Джона Кеннеди убил простой психопат с винтовкой.

– На самом деле о «Кроликах» нельзя говорить, – полушепотом замечаю я.

Все тут же замолкают. Я редко упоминаю неофициальное название «Кроликов» вслух.

– Разумеется, – продолжаю я, – в общих чертах обсуждать игру можно, даже нужно, чтобы привлекать новую кровь. Под запретом только детали. Но сегодня, пожалуй, мы немного нарушим правила.

Вот теперь меня слушают – все, включая парня в футболке.

– Секреты – суть этой игры. У нее нет установленных правил, но и без них можно далеко продвинуться. Главное – знать, на что обращать внимание. Это может быть появившийся откуда ни возьмись сайт, приглашающий хакеров поучаствовать в соревнованиях; жуткие видео, всплывающие на «Ютубе»; страшилки с «Реддита», которые вдруг начинают сбываться в реальной жизни. Что из этого связано с игрой – и связано ли вообще? Никто не знает и никогда не узнает. Остается лишь искать закономерности и надеяться, что они есть.

Я достаю телефон и небольшой переносной проектор, купленный за пятнадцать баксов, и иду выключать свет, но он гаснет сам. Хлоя часто присутствовала на наших собраниях, но мне казалось, что ей наплевать. А сейчас она безошибочно выполняет роль Барона. Интересно, о чем она думает? Тоже каждые десять минут ищет в толпе его широкую глупую ухмылку, как я?

Полистав галерею, я нахожу нужные фотографии, вставляю телефон в проектор, подкручиваю ползунок, настраивая четкость, и на стене появляется два изображения одной и той же картины.

– Это «Мир Кристины» кисти художника Эндрю Уайета, – говорю я. – Оригинал висит в Музее современного искусства в Нью-Йорке. Мне довелось увидеть его собственными глазами. Это восхитительная работа – пожалуй, одна из моих любимых.

Собравшиеся согласно бормочут.

– Но присмотритесь внимательнее – и заметите в картинах различия, – говорю я. – Видите фермерский домик в правом углу экрана? На левом изображении у него два окна, а на правом – три.

В толпе раздаются шепотки.

Скорее всего, половине просто интересно узнать про тайну, которую я вот-вот расскажу, и перешептываются они от восторга, а остальные вспоминают, что уже слышали про эту картину – в интернете давно ходят слухи, что она была связана с девятой игрой.

– В оригинале «Мира Кристины» у дома действительно два окна, как и на изображении слева. На правой картине их три – значит, это подделка, так? Вот только есть одна небольшая проблема…

Я выдерживаю театральную паузу.

– Видите ли, фотография справа – та самая фотография, на которой мы видим лишнее окно, которого быть не должно, – была снята в Музее современного искусства незадолго до окончания девятой игры.

Вот теперь восторг слышится даже в голосах завсегдатаев; я впервые делюсь с ними подробностями игры.

– Не верю, – говорит Рыжебородый. – Это фотошоп.

– Может, и так, – отвечаю я. – Но кто знает?

Барон бы сейчас обязательно вмешался, чтобы подогреть интерес, но Хлоя молчит.

Я, глубоко вздохнув, говорю:

– Давайте представим, что существует тайная организация, которой уже многие тысячи лет. Возможно, она даже могущественнее Ватикана и правительства США одновременно – кто знает? – Ответить на риторический вопрос никто не успевает – я не хочу, чтобы меня перебивали, и сразу же продолжаю: – А теперь подумайте: могла ли эта организация арендовать Музей современного искусства, нанять актеров вместо посетителей и вывесить вместо оригинала поддельный «Мир Кристины»?

– Да, наш изобретательный богач Джеймс Мориарти точно что-нибудь такое бы провернул, – говорит Салли Беркман.

– Именно, – отвечаю я. Салли говорит про так называемый «фактор Мориарти» – этим термином игроки «Кроликов» описывают хитроумные и дорогостоящие планы, приписываемые неизвестной организации, которая якобы стоит за игрой. Такие, например, как тайком снять целый музей и согнать туда актеров, но слухов ходит много, и они сильно разнятся.

– Нет, это, конечно, чудесно, но ты можешь доказать, что играешь в игру? – спрашивает парень в футболке.

– Чувствую, ты не особо слушал мое выступление. Сказано же: «Кроликов» нельзя обсуждать, – замечаю я.

Раздаются смешки.

– Если играешь – докажи. – Его явно ничего не смущает.

По толпе проходит волна шепотков.

Я открываю рот, но резкая боль и шум статики вдруг выбивают из легких весь воздух. В ушах звенит, перед глазами все расплывается. Теплая покалывающая паника расползается по телу, и голова кружится. Я хватаюсь за стол, пытаясь удержаться на ногах и успокоиться. Еще немного, и зрение сузится до точки, и тогда я точно не смогу продолжать.

Вот же придурок, ненавижу его и его тупую футболку.

– А у тебя правда есть запись манифеста Прескотт? – кричит Хлоя откуда-то из зала.

– Да, – отвечаю я и поспешно достаю кассетный магнитофон из старого ящика. Парень в футболке, явно недовольный, что ему не удалось загнать меня в тупик, качает головой и уходит.

– Итак, слышали ли вы об Игровом манифесте Прескотт? – спрашиваю я.

Часть из собравшихся согласно кивает. Я включаю запись, и из динамиков раздается знакомый голос доктора Эбигейл Прескотт.

– Что случилось? Я думала, ты в обморок упадешь.

– Все нормально.

Мы с Хлоей сидим в забегаловке через дорогу от зала игровых автоматов – за тем же столиком, где Алан Скарпио ел свой ревеневый пирог.

– Серьезно? Потому что рассказывать про «Мир Кристины» было не обязательно.

– Нужно было их чем-то увлечь. Да и вообще, девятая итерация давно закончилась.

– В 2017-м. Не так уж и давно, К.

– Да и плевать, – срываюсь я. – Какая, на хрен, разница? – Я откидываюсь на спинку сиденья и скрещиваю руки на груди.

Я понимаю, к чему клонит Хлоя. Она права. Не надо было упоминать при них «Мир Кристины». С гражданскими (то есть не-игроками) обычно обсуждают только общие моменты – Круг, Игровой манифест Прескотт, не больше. Углубляться в детали, касающиеся загадки из недавней итерации, среди настоящих фанатов «Кроликов» считается неуважением к игре – и оно сулит неприятности.

Я убираю руки с груди и упираюсь лбом в стол.

– Не знаю, что на меня нашло, – говорю я. – Сил нет.

– Мне кажется, тебе пора завязывать, – говорит Хлоя.

Я поднимаю на нее взгляд.

Она смотрит на меня с небывалой серьезностью.

– С чем?

– С «Кроликами». Я не шучу, К.

Фокусник требовал от нас того же, но услышать такое от Хлои слишком уж неожиданно.

– Мы только начали играть, а ты хочешь сдаться?

– Я за тебя волнуюсь.

– Да все со мной будет нормально, – возражаю я. – Все, больше не буду говорить про «Мир Кристины», обещаю.

– Да