Тут инквизитор повернулся к падре Доминику. Тот кивнул.

— Да, я помню. Главное, его бумаги.

— Так вы тоже с нами, падре? — спросил Эспада.

— А как же иначе?

На каменном лице инквизитора промелькнуло едва уловимое подобие улыбки.

— Да, брат Доминик, многих здесь обрадует твой отъезд, но я буду молиться за твое благополучное возвращение. Да хранит вас всех Господь.

Шагнув вперед и легко выдернув стилет, инквизитор внимательно осмотрел темное лезвие, понюхал его и кратко констатировал:

— Яд. Полагаю, тот же самый.

— Какой именно? — поинтересовался Эспада.

Погруженный в свои мысли инквизитор даже не обернулся.

— Пойдемте, сеньоры, — сказал человек в лохмотьях. — Вон моя лодка.

* * *

И вот снова открытое море. В любую сторону, куда ни брось взгляд, до самого горизонта одна вода. За бортом бегут куда-то волны, под ногами качается палуба, высоко в небе плывут облака. Все в движении. Нет ничего стабильного, на что можно было бы опереться с твердой уверенностью: пройдет час, два, а оно все еще будет здесь и нисколько не изменится.

К счастью, благодаря попутному ветру и мореходным достоинствам фрегата это путешествие обещало быть недолгим. Уже вечером они были вблизи острова Кюрасао. То есть самого острова они еще не видели, но должны были увидеть с минуты на минуту. И тут матрос с мачты закричал:

— Корабли прямо по курсу!

Дон Хуан де Ангостура поднял рупор:

— Сколько их, Мигель?

— Два, капитан! — отозвался матрос и добавил: — Похоже, это пираты!

Дон Хуан де Ангостура задумчиво огладил бородку-эспаньолку и протянул руку. Стоявший рядом матрос тотчас вложил в нее подзорную трубу. Рядом — это, конечно, не вровень с капитаном. Сам дон Хуан стоял на юте — той деревянной полубайте, что венчала корму «Глории», — куда рядовым членам экипажа подниматься не дозволялось. Поэтому для матроса «рядом» было на верхней ступеньке изогнутой лестницы, что вела наверх с палубы. Лестница была узкой. Когда кто-то собирался подняться или спуститься по ней, матросу приходилось сбегать вниз на палубу, пропускать идущего и взбегать обратно до верхней ступеньки, чтобы быть под рукой, когда что-то из его ноши понадобится капитану. Там было много чего. Подзорная труба, рупор, астролябия, еще какие-то астрономические приборы. В общем, руки были заняты. Опираться на перила при качке матрос мог разве что локтем. А опираться приходилось. Качка была еще не сильной, но уже ощутимой.

Капитан неспешно проследовал к правому борту, откуда были уже хорошо видны проходившие мимо корабли. Если бы дело происходило на суше, можно было бы смело сказать: проползающие мимо. Ветер, чем ближе к острову, тем больше становился восточным, и нацелившиеся на восток корабли двигались в крутом бейдевинде. То есть не совсем чтобы прямо навстречу ветру, но близко к тому. Прямо навстречу ветру парусники двигаться не могли. Как пояснил для пассажиров стоявший здесь же офицер: если ветер станет еще на румб восточнее, то кораблям для сохранения курса придется лавировать, отклоняясь то влево, то вправо, и окончательно уподобиться змее не только по скорости, но и по стилю передвижения.

Диана, услышав такую образную трактовку, рассмеялась.

Падре спокойно заметил:

— Главное, чтобы эта змея не кусалась.

— Мы и сами с зубами, — так же спокойно ответил ему другой офицер.

Это был худой и долговязый идальго, одетый в простой черный костюм. Черная рубашка с длинными рукавами, широкие черные штаны, заправленные в черные сапоги, и черная шляпа без каких-либо украшений. Самый рьяный сторонник королевского эдикта против роскоши не нашел бы к чему придраться. Разве что эфес шпаги был украшен серебряным узором, но должен же офицер хоть чем-то отличаться от своих солдат. А дон Диего Санчес был лейтенантом морской пехоты.

Сообщение матроса вызвало интерес у всей команды. Солдаты столпились на палубе у правого борта, пытаясь разглядеть корабли. Еще дальше, на носу, собирались свободные от вахты матросы. Кто-то влез на ванты[33]и смотрел оттуда. Тревоги не было. Какая может быть тревога, если морские встречи с пиратами — их основная работа.

Пока корабли были еще далеко, но «Глория» быстро к ним приближалась. Она-то шла с юга, и юго-восточный — более восточный, чем южный, — ветер ей в этом способствовал.

— Очень интересно, — сказал дон Хуан де Ангостура. — Тот, второй, точно «Серебряная лань». Или очень на нее похож… Да нет, точно она.

— А второй? — спросил Санчес. — В смысле, который идет первым?

— Шлюп, — отозвался капитан, наведя подзорную трубу на обсуждаемый корабль. — Английской постройки, но кому он сейчас принадлежит — сказать не берусь. Вижу только, что моряк он паршивый. Все днище обросло. Флагов нет. На бриге, кстати, тоже. А голландцы любят под своим флагом плавать. Хм… По-моему, наш Мигель прав. Впрочем, нам в любом случае нужен этот бриг. Рулевой, право руля!

«Глория» накренилась чуть больше, чем при качке, беря курс на перехват. На кораблях заметили маневр испанского фрегата, и он им определенно пришелся не по вкусу. Оба корабля разом повернули на север. «Глория» тотчас скорректировала свой курс, устремляясь в погоню.

Едва направление ветра стало более благоприятным, бриг незамедлительно оправдал свою репутацию быстрого корабля. «Серебряная лань» вырвалась вперед, оставив шлюп далеко позади. Тот с его обросшим днищем еле полз. Не корабль, а плавучий остров. «Глория» под всеми парусами летела точно на крыльях, с каждой минутой приближаясь к шлюпу.

Впереди, наконец, показалась восточная оконечность острова Кюрасао. Если бы корабли продолжили двигаться тем же курсом, то скоро уперлись бы в каменистый берег. Тем не менее бриг продолжал держаться выбранного курса. Уйти вправо, огибая остров, ему не позволял ветер. Но и влево он не отклонялся, хотя там ему не потребовалось бы даже поворачиваться бортом к противнику. Береговая линия, извиваясь, уходила на северо-запад — в этом месте больше на север, чем на запад, — и терялась в туманной дымке.

— Так-так, — довольно протянул дон Хуан. — Вот вам и ответ, сеньоры.

Его офицеры дружно кивнули.

— Если у вас есть минутка свободного времени, то не поясните ли суть непосвященным? — попросил падре Доминик.

— Впереди — скалы, падре, — ответил дон Хуан. — Рифы и скалы. А там, западнее, Виллемстад. Это главный порт голландцев в этих водах. Форт, эскадра, все что положено.