Было ли это тем, что предвидели Древние, когда велели Бранвен его спасти?

Ответа не было. Она ничего не ожидала.

Девушка закрыла глаза и прислушалась к пению черных дроздов.

Напряжение душило замок Ригани, словно петля. Эсси вернулась с Бранвен в шатер королевы без всяких протестов. Когда ее тетя отвернулась, Бранвен хлебнула изрядную дозу эля.

Королева Эсильта встала, чтобы обратиться ко всем собравшимся – благородным и простолюдинам, ведь исход последней схватки повлияет на каждого. Результат финального боя изменит то, что было записано в анналах истории.

Самообладание тети было беспредельным. Возможно, всему виной были лучи летнего солнца, но Бранвен поклялась бы, что светятся ее глаза. Так же сильно, как прекрасный камень Ригани. Она знала, что королева на турнире представляла Богиню Эриу, но в этот миг Бранвен поверила бы, что та сама была богиней.

Она чувствовала древнюю силу, излучаемую королевой Эсильтой. Высшее понимание Бранвен заключалось в том, что Пути Древних – не то, чему можно научить, а нечто такое, что ты носишь внутри себя. Девушка надеялась, что ее тетя была права, и что она, как и другие женщины в ее семье, могла бы овладеть ими.

Бранвен бросила взгляд на Эсси, которая отказалась от искусства исцеления. Тем не менее, у них с принцессой была одна и та же кровь, и ее кузина должна была стать королевой. Другой мир должен руководить ею другим способом.

Королева Эсильта подняла бронзовый кубок, тяжелый от красного эля. Она протянула руки к соперникам. И Тристан, и Морхольт обливались потом от жары и ожидания.

К тому же Тристан был изможден. Даже если он и не показывал этого, его, конечно же, измотал этот день непрерывных сражений. Бранвен подумала, что совершенно несправедливо выпускать дядю на поле свежим и хорошо отдохнувшим. Но он был первым бойцом короля, и таков был обычай.

– Кто желает выпить из Чаши Владыки? – спросила королева, и голос ее был густым и сладостным.

Это были священные слова. Бранвен была уверена, что они прокатились по всем зеленым долинам Ивериу.

Лорд Морхольт шагнул вперед и преклонил колено.

– Я желаю, – сказал он.

Королева Эсильта опустила глаза с кубка красного эля на финалистов состязания.

– Как солнце каждое утро побеждает луну, так и верховный король Ивериу каждый день сражается за мир. – Она поднесла сверкающий сосуд к губам. – Только человек, обладающий Истиной Правителя, может пить из моей чаши.

У Бранвен засосало под ложечкой, но она почувствовала и странное тепло.

– Земле нужен супруг, смелый и благородный. Это она делает королей. Это она убивает, – продолжала королева. – Заключительный бой может закончиться только смертью или бесчестием. Как повелела богиня Эриу, так и будет.

Тристан солгал Бранвен. Может быть, именно его обман привел его на это состязание? Дрожь пробежала по всему телу девушки – не то чтобы больно, но и не совсем приятно. Или Истина Правителя может быть разной, и иногда ложь необходима?

Королева Эсильта осушила кубок. Он будет наполнен только в конце сражения – для победителя. Его нынешняя пустота символизировала бесплодные земли и поля королевства без законного правителя.

Бранвен никогда не была свидетелем этого ритуала: он не исполнялся при ее жизни, но она знала все подробности из легенд и песен бардов.

Бойцы заняли свои места в центре поля. На земле был очерчен круг шириной всего в две лошади. Заключительный бой всегда велся на очень короткой дистанции. Нельзя было убегать. Поединок в такой близости требовал обмана и хитрости. Победителю к тому же пришлось бы проявить бо́льшую умственную гибкость, чем его противнику. Это состязание было испытанием силы во всех смыслах.

Истинный король должен знать, когда атаковать, когда отступить, а когда пойти на хитрость.

Каждый воин имел право только на одно оружие. В руке дяди был Балу Гайсос – это копье передавалось от одного королевского чемпиона к другому. Оно было, как говорили, вырезано из кости морского чудовища и передано самому Псу Уладцтира Скатак, когда тот закончил обучение в Крепости Теней.

Тристан извлек из ножен гладкий стальной клинок. «Мисрокорд». Бранвен с силой сжала складки юбки, так что кровь прилила к ладоням. Длинный узкий нож казался беспомощным по сравнению с длинным и хищным метательным копьем Морхольта.

– Не волнуйся, Бранни, – сказала Эсси, прислонившись к плечу Бранвен. – Дядя победит. Мы не отплывем в Керныв в ближайшее время. – Принцесса болтала так, как она часто делала, чтобы скрыть свое смущение после нападения; правда, щеки ее оставались розовыми. Довольно злобно она добавила: – Жалкое подобие меча кернывмана не может победить Балу Гайсос.

Именно этого Бранвен и боялась. Тем не менее, она доверяла Тристану: у него была своя причина для выбора мисрокорда. Обычно этот клинок использовался только для дарования быстрой смерти воину, страдающему на поле битвы. Мастер Бекк учил Бранвен, что его название по-аквилански означало «милосердие».

Ее дядя сделал несколько тренировочных взмахов Балу Гайсосом. Кернывман даже не моргнул. Позевывая, он просто поглаживал свой сердцевидный щит, словно ему было скучно, дразня побежденных иноземных бойцов, гудящих на поле. Глаза Морхольта вспыхнули враждой. Они соответствовали его кушаку, сплетенному из шафрановых, серебряных и золотых нитей – цветов Лайгинцтира и королевской гвардии.

Лицо королевы Эсильты оставалось совершенно бесстрастным, когда она кинула вышитый платок. Бранвен показалось, будто замок сотрясло землетрясение. Но это дрожали только ее колени.

– Не нужно так бояться за меня, дорогая кузина, – утешала ее Эсси.

Чайки закричали в ушах Бранвен. Только это были не чайки. Это был скрежет металла по ее нервам. Шторм завывал в ее сердце.

Щиты держали высоко: гордый лев Ивериу рычал и скалился на морского волка. Бранвен всегда ненавидела гибридного зверя Керныва, который, как считали иверни, обитал в водах. На фоне почерневшего неба и белого горизонта была нарисована свирепая волчья голова на теле крупной рыбы. Пока она не встретила Тристана, Бранвен по-настоящему считала кернывменов морскими волками.

Кончик Балу Гайсоса просвистел мимо Тристана, но встретился прямо с челюстью морского волка. Разгневанный, Морхольт быстро развернулся. Казалось, будто лев на его щите вытянул лапу и задел Тристана когтем. Капли крови заблестели на белой перевязи поэта, словно рубины.

Тристан уклонился от следующего выпада Балу Гайсоса и ответил собственным ударом вдоль торса Морхольта. Иверман крякнул и парировал.

Двое мужчин двигались так, словно танцевали – танцевали со смертью, и Бранвен почти что слышала звуки келиосов прошлой ночью, и непрерывные, завораживающие удары ладоней по барабанам.