в ней может быть сила? Скажи сейчас губернатор людям  правду, что они плохо живут, потому что бездельники и ленивые рукожопы – не поверят, обидятся, будут возмущаться… Им не нужна правда, им нужна надежда. Что кто-то придёт и даст что-то хорошее. Пусть даже не в этой жизни. А где-нибудь на небесах… Так что про правду надо забыть. Мы будем пользоваться методами Мадлен: зомбировать и ещё раз зомбировать. Переводить стрелки ненависти на кого-то ещё. И уж точно не на Москву. Мы найдём им врагов подальше. Врагов, которые будут виноваты во всех бедах. Так делали в СССР. А они любят его до сих пор. Жили впроголодь, а любят. Вот чей опыт управления людьми надо перенимать…»

Александр так сильно обрадовался найденному решению, будто вытащил занозу из пятки, которая мешала ему ходить.

«А Мадлен дура. Ей бы давно пора цветочки выращивать у себя дома и кошечек разводить, но нет, лезет старая карга, куда её не зовут. Совсем из ума выжила. Хочет уничтожить Россию. Для неё это личная месть. С мужиками по жизни не сложилось, вот она и ненавидит всё живое. В своей злобе эта идиотка готова на всё. Её мечта, перед тем, как самой сдохнуть, стравить весь мир друг с другом. Чтобы с ней на тот свет отправилось как можно больше молодых и здоровых. А начать она решила с России. Для неё это просто испытательный полигон. Я не гуманист. И не патриот. Но если не будет России, то кому буду нужен я? Любая власть, которая придёт после этой, поставит меня к стенке. Просто так. Чтобы показать людям, что они нашли виновника всех бед: меня – Александра Бланка. А что выиграют люди от этого? Ничего. Проходили уже. «Отнять и поделить»… А потом чуть не сгинули всей страной после такого дележа. Поэтому устроить здесь очередной шабаш я ей не дам. Есть у нас методы… Да и место смотрящего за Россией от Европы меня не очень-то и греет. Такая же кукла на верёвочках. Только рангом чуть выше. Так что мы здесь сами разберёмся…»

«Везде всегда одно и тоже, – с присуще ей чувством превосходства над другими, думала Мадлен, стоя у углу сцены. – Восторженная толпа идиотов и мерзавец на трибуне, который ведёт их к пропасти».

На ней был строгий тёмно-зелёный костюм, больше подходящий учительнице старших классов, и классические туфли на невысоком каблучке. Руки она держала перед собой, сцепив пальцы. На сгибе руки висела большая красная сумка «Гермес», которую ей подобрала помощница. Эта сумка – её переносной «Овальный офис-кабинет». В ней были казалось никому не нужные бумажки, но с их помощью можно было легко скинуть многие европейские правительства вместе с президентами и премьерами. И они об этом знали. Поэтому боялись этой полусумасшедшей женщины.

Несмотря на свои мысли, Мадлен делала вид, что с умилением смотрит на выступающего губернатора. Она демонстрировала, что этот кандидат не только надежда собравшихся на площади людей, он надежда всего прогрессивного человечества, которое она здесь представляла. И с этой ролью она справлялась хорошо.

«Нельзя допускать, чтобы президенты, шахи, генсеки и прочие современные махараджи сидели на троне больше четырёх лет. Первый срок они осматриваются, обустраиваются на новом месте. Потом эти осмелевшие горе-Атланты расправляют плечи. Второй срок – начинают воровать. И в этом ещё нет ничего страшного. Но вот если их вовремя не убрать, то они становятся действительно опасны. В них что-то просыпается. Начинают сами себе задавать ненужные вопросы про смысл жизни. Как там у Достоевского? «Тварь ли я дрожащая или право имею?» Свои детские мечты – с яхтами и дорогими проститутками – они уже удовлетворили, и теперь им очень хочется остаться в истории где-нибудь рядом с Иваном Грозным, Петром Первым, Александром Македонским или Наполеоном. Так, чтобы памятники на площадях и хвалебные страницы в школьном учебнике. Одно радует: все эти новоиспеченные диктаторы легко сдаются. Был Саддам Хусейн, Каддафи… С виду такие грозные, а в случае опасности они подняли лапки вверх почти без боя, – Мадлен вспомнила кадры гибели этих людей, которые она неоднократно пересматривала и злорадно прошипела: – Собакам – собачья смерть…»

Губернатору, закончившему свою речь, несли цветы. Мадлен, конечно, знала, что эти букеты были куплены на бюджетные деньги, и симпатичные девушки, которые их вручали, отобраны заранее, но всё равно она завидовала губернатору. Её работу никто не видит, и поэтому никто никогда не подарит ей ни одного цветка.

 «Да что цветка… И спасибо никто не скажет, – подумала она. – Но без диктаторов и фальшивых нацистов нельзя. На такую приманку, как национал-социализм, можно поймать любой народ. Вон как люди радуются. Глаза горят. Как же, сейчас выгонят иноверцев, отнимут деньги у богатых и заживут. Национализм во все времена, во всех странах – лучшая ширма для наших дел».

Она вспомнила разговор с Александром и её настроение мгновенно изменилось.

«Этот мальчик вырос и у него появились свои интересы. Значит, пора готовить план «Б». На случай, если у этого улыбчивого карьериста или ещё у кого-нибудь появится желание поиграть по своим правилам».

Мадлен зашла за сцену, достала из сумочки телефон и набрала номер.

– Алик, у тебя всё готово? – властным голосом спросила она у невидимого собеседника.

– Да, конечно. Два года назад мы провели хорошую репетицию. Отработали разные варианты. И теперь всё сделаем четко.

– Хорошо, дорогой мой. Я дам знать. Скоро начнём.

Глава 6

Не выпуская из рук телефон, Лёша снова и снова пытался дозвониться до Насти. Но каждый раз неприятный женский голос монотонно отвечал: «Абонент вне зоны доступа». Когда он уже хотел разбить аппарат о стену дома, к нему  подошёл сосед, у которого два года назад они с Настей случайно увели воздушный шар.

– Сколько лет, сколько зим! – поздоровался Юрий Алексеевич. – Долго тебя не было. Настя говорила, ты теперь в Германии живёшь?

– Здравствуйте. На днях вернулся, – сухо ответил Лёша. Ему сейчас было не до деда и он, продолжая набирать номер, даже не взглянул на него.

А старику хотелось поболтать.

– И как там у буржуев? Жизнь лучше, чем у нас?

– Лучше, – погружённый в свои мысли, машинально ответил Алексей, не зная, что ему делать и где искать Настю.

– Я вчера из больницы убежал, а сегодня в аварию попал. Больше чем полвека за рулем и ничего. А тут… – Юрий Алексеевич показал на свой автомобиль, стоящий у забора. На старенькой машине было помято крыло и разбита фара. – Спрашиваю его… ну того, который в