2. Предлагает ли она варианты для управления поведением ребенка, когда это следует делать?

Тут можно вспомнить, что д-р Т. Бэрри Бразелтон не рекомендует родителям разговаривать с трехлетним ребенком так, будто ему тридцать. Но что знаю я? Мне только девятнадцать, и весь мой чистый доход менее 700 долларов.

3. Проявляет ли няня инициативу при планировании занятий для детей?

Да. Потом сидит в одиночестве за столом с творческими работами.

4. Поддерживает ли няня родительский стиль дисциплины?

Гм. Нет никакого определенного дисциплинарного стиля. Но поддержит от всего сердца, как только таковой появится.

5. Поддерживает ли няня родителей в их стремлении ограничить просмотр ТВ их детьми?

Опять нет никаких видимых ограничений. Детям разрешено смотреть фильмы категории «детям до 16 смотреть не рекомендуется». Но будет с радостью поддерживать любые ограничения, если они когда-либо введут их!

В следующем разделе было оставлено пустое место, чтобы оценить семью по таким пунктам, как свободное время, поддержка няни в проблемах дисциплины и оплата сверхурочных, как прописано в контракте.

Я закрыла глаза.

Я пытаюсь не замечать моего разрастающегося недовольства своей работой, но это становится все труднее и труднее. Вероятно, я была несчастна все время, пока жила здесь. Я пообещала пробыть тут два года, и мне придется работать — ох! — еще пятьсот семьдесят восемь дней. Будущее предстало перед моими глазами замкнутым в образе одной нескончаемой «Улицы Сезам», наполненным грязными пеленками и подавляемой злостью.

Я повернулась, чтобы включить ТВ, как раз вовремя, чтобы увидеть профиль Робина Лича, еще одного из наших гостей на недавнем званом обеде, в программе «Богатые и знаменитые».

Это напомнило мне историю, которую недавно рассказала Мэнди.

История про няню по имени Шейла, работа которой была похожа на нашу, и ей, как и нам, частенько требовалось «выпустить пар». За чашкой кофе в «Старбрукс»[77] Мэнди без всякого умысла спросила, из-за чего она так расстроена, и Шейла разразилась гневной тирадой по поводу знаменитостей, участвующих в телевизионных ток-шоу.

— Мэнди, я просто испытываю отвращение, когда все эти лицемерные звезды лгут миллионам людей.

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь «они лгут»? — спросила Мэнди. — Лгут о чем?

— Обо всем; своих детях, своем образе жизни, политике!

— Ты говоришь о чем-то конкретном, Шейла?

Это не выглядело пустым сотрясанием воздуха.

— Кого ты имеешь в виду? Что они сделали?

— Мэнди, клянусь тебе, мне пришлось оставить работу, потому что у парня была огромная проблема с кокаином, — призналась Шейла. — Поскольку я еще делала кое-какую работу по дому, помимо того, что была круглосуточной няней, я время от времени помогала убирать ванную комнату. Однажды утром я нашла кучку белого порошка на ручном зеркале в углу ванной комнаты. Когда я поняла, что это, то взяла пылесос, чтобы убрать.

Мэнди подавила смешок при мысли о наркотике стоимостью в сотни долларов, который был уничтожен с помощью «Грязного дьявола»[78].

— О мой Бог! Он узнал, что ты сделала это?

— Нет, но меня не волнует, даже если бы и узнал; поделом ему! — Шейла плюнула. — Во всяком случае, он никогда ничего не говорил, вероятно, потому что у него этого добра всегда хватает. Что ему одна маленькая кучка?

— Так кто же это был? — спросила Мэнди.

И Шейла сообщила ей.

— Не может быть!

— Да. Он был моим последним боссом.

— Этот кристально чистый парень? — ахнула Мэнди. — По крайней мере таков его имидж ведущего расследования на ТВ.

— Именно он, — подтвердила Шейла. — Однако, Мэнди, дело было не только в том, что он нюхал дома кокаин. Я не могла видеть его на ток-шоу. Вот он рассказывает кивающему в знак одобрения ведущему обо всех несчастьях, приносимых наркотиками, и о том, как он боится, что это может затронуть его детей, живущих в Лос-Анджелесе — наркостолице США. Затем он сказал, что решил переехать на Средний Запад, чтобы спасти детей и чтобы они не сделались добычей этой пагубной страсти, бла-бла-бла. Что за лицемер! — сердито воскликнула Шейла, вытирая нос комком салфетки. — И в довершение всего они не позволяли мне видеться с детьми, после того как я уволилась; они сказали, это будет их травмировать.

После услышанного от Мэнди я вспомнила, что и сама встречалась и знакома с нянями большинства знаменитостей, которых видела в телевизионных интервью. И то, как описывали эти знаменитые мамочки свои занятия домашним хозяйством и собственные успехи в воспитании детей, сильно отличалось от того, что рассказывали их няньки. Если бы кто-либо из их прислуги выступил с правдой о том, что на самом деле делают звезды за закрытыми дверями, его бы, вероятно, потребовалось поместить в Программу защиты нянь-свидетелей — нечто похожее произошло, например, с няней Деми Мур, после того как она подала сенсационный судебный иск, который, по сути, предписывал Деми в обязательном порядке оставить ее на работе.

Истории, подобные этим, продолжают случаться все время, хотя теперь они больше не шокируют меня так, как когда-то. Была история об исключительно успешной кинозвездной паре, которая, говоря о двух своих детях, всегда подчеркивала, насколько сильно она к ним привязана. Я же знаю истину, что в действительности дети были так одиноки и так расстроены полным отсутствием внимания со стороны обоих родителей, что даже начали писать на пол, для того чтобы их заметили — что, конечно, сработало, так как они уже давно вышли из возраста приучения к ночному горшку. А еще была дочь одной известной (ныне покойной) рок-звезды, признанной невменяемой, и няня официально хотела удочерить ее, потому что боялась за безопасность девочки, когда ее мать бывала в наркотическом угаре.

Нет, дела, конечно, обстояли совсем не так, как они выглядели на ТВ.

Истории, подобные той, которую рассказала Шейла, как это ни странно, помогли мне. Я видела, что няням других знаменитостей бывало гораздо хуже. Мне же лишь приходилось иметь дело с проблемами, которые были мучительны, но не грозили тюрьмой.

Как, например, укладывание детей. Однажды вечером Джуди сказала, что ей хотелось бы уложить Брэндона.

Это было исключительно важно. Обычно по вечерам, когда она бывала дома, мы вместе укладывали детей спать, но укладыванием Брэндона занималась я. Это разделение труда было частично моей собственной инициативой. Даже когда двое старших детей и я тяжело заболели от пищевого отравления пару недель назад, будя малыша нашей постоянной рвотой, я чувствовала, что должна крепиться. Джуди предложила отнести Брэндона в кровать и вставать к нему, если он проснется. Она даже сказала, что я могу разбудить ее, если понадобится. Я была озадачена этим необычным проявлением доброты. Возможно, мне не следовало так ее бояться, в конце концов.