Все же я не стала будить ее. Я так боялась, чтобы меня не начали считать не очень хорошим работником, что заявила, что чувствую себя хорошо и со всем справлюсь сама. И потом мне казалось, что пока я буду объяснять ей, как подогревать его бутылочки ночью, у меня уйдет энергии больше, чем если я все сделаю сама.

Однако в этот раз она настояла на том, что будет лично укладывать Брэндона, потому что сама этого хотела, а не потому, что я не могла.

— Как ты это делаешь? — еле слышно осведомилась она.

— Как я делаю что? — переспросила я.

— Как ты его укладываешь? Объясни подробно, что ты делаешь каждый вечер?

Невероятно!

— Не волнуйтесь. Это на самом деле просто. Я подогрею для вас бутылочку в подогревателе, — предложила я, — потом вы сядете с ним в качалку и дадите ее ему. После этого просто положите его в кроватку и накройте его любимым одеялом.

Я оглядела комнату. О, черт! Знает ли она, как опускать продольную боковину его кроватки? Лучше я ее опущу, тогда она не испытает неловкости. Я могу войти сразу после того, как она уйдет, чтобы снова поднять ее.

— Иногда я пою ему короткую колыбельную, прежде чем погасить свет, — продолжала я.

— Могу я побаюкать его немножко, после того как он выпьет бутылочку? — спросила она.

— Да, конечно, вы можете убаюкать его, — сказала я, глядя на Брэндона. — Он любит, когда его прижимают к себе.

В душевном смятении оставила я мать и дитя наедине. Мне было очень жаль ее. Она казалась неуверенной, столкнувшись с потребностями собственного ребенка, но я знала: она прекрасно справится. Просто ей это не знакомо, поскольку она переложила всю ответственность — и радость — на других.

Неужели иметь няню означает — жить с такого рода неуверенностью в отношении собственных детей? У Майкла, кажется, то же самое. Он заходил в детскую почти каждое утро, чтобы поцеловать Брэндона на прощание, но однажды утром он несколько секунд стоял здесь тихо рядом со мной. Когда он приблизился к Брэндону, чтобы взять его на руки, Брэндон прижался ко мне.

Майкл вздохнул.

— Как ты думаешь, он знает, что я его отец? — спросил он задумчиво.

— Ну… — запнулась я. — Да… Думаю, он знает.

— Не уверен, — возразил он, наклоняясь и целуя Брэндона.

Я наблюдала за ним, как он спускается и идет по коридору, как обычно, так быстро, как только возможно, нижняя половина его тела двигалась, в то время как верхняя оставалась неподвижна и бесстрастна. Я лишь могла догадываться, какие мысли проносятся в его голове, наверное, список «важных» дел, которые ему необходимо выполнить в этот день. Я ощущала печаль, стоя там и держа Брэндона. Мне пришло в голову, что Майкл почти не знает своих собственных детей. Он благоговел перед ними, как перед самой важной вещью в своей жизни, и я не сомневалась, что он сделает для них все, что угодно. Однако видел он их всего лишь несколько минут в течение всей рабочей недели. И поскольку он не был частью их повседневной жизни, то в действительности даже не знал, как с ними играть. Он был не из тех отцов, кто взял бы Джошуа с собой на рыбалку или стал бы вместе с ним ловить сачком бабочек, играть в чайный домик с Амандой или отправился бы на прогулку с Брэндоном. Он нанимал людей для такого рода деятельности, чтобы у детей ни в чем не было недостатка.

Но что упускали родители? И могла ли вообще нанятая прислуга на самом деле помочь кому-либо?

Однажды вечером, после того как Джошуа и Аманда ужасно подрались за столом во время ужина и были сурово отосланы в свои комнаты, Майкл и Джуди затеяли дискуссию о поведении детей, в то время как я помогала Делме убирать со стола. Джуди изложила свои мысли, а затем Майкл высказал свое мнение. Потом он спросил меня, как я думаю, почему Джошуа так часто бывает неуправляемым и так склонен к вспышкам. Удивленная тем, что интересуются моим мнением, я выразила свою точку зрения.

— Я думаю, Джош по натуре перфекционист, то есть человек, стремящийся добиваться во всем совершенства, поэтому он выходит из себя, когда дела обстоят не так, как ему хотелось бы, — осмелилась сказать я. — У него очень завышенная самооценка.

— Я думаю, это совсем не так… — начала Джуди.

— Заткнись! — холодно произнес Майкл, ставя на стол свой бокал с вином.

Я потупилась в замешательстве, мне было неловко за него и за Джуди. Такое было впервые, мне никогда не приходилось раньше быть свидетельницей чего-нибудь подобного, кроме их холодного, формального общения.

— Сьюзи, не могла бы ты продолжить? — попросил он. — Я хотел бы услышать, что ты хочешь сказать.

О, прекрасно. Это уж действительно «поможет» моим отношениям с Джуди.

Ну и ну! Не могу поверить, чтобы Майкл был так груб с Джуди, как сегодня вечером. С другой стороны, было приятно, что со мной обращались, как с человеком, что мое мнение на этот раз хотели услышать. Что касается детской психологии, то это моя любимая тема! Как бы то ни было, ситуация очень затруднительная. Были ли у нас лекции о том, что делать, если родители, кажется, не очень-то любят друг друга?

Позвонила мама, узнать, как я поживаю, и передала, что Райан сказал ей, что ему меня действительно не хватает. И он думает, что никогда не найдет кого-то другого, кого полюбит так же сильно, как меня. Не знаю, что об этом и думать. Хотя разве он мог бы вписаться в мою жизнь прямо сейчас?

Все-таки один момент я смогла обговорить, когда устраивалась на работу, а именно, что в июне мне необходимо будет съездить домой на празднование дня рождения моего дяди Скинни.

Слава Создателю! Мне уже давно надо было сделать передышку в череде моих ежедневных обязанностей и вообще отдохнуть от Лос-Анджелеса, и я страстно желала оказаться в том месте, где все ритуалы и правила были мне привычны. И я не могла дождаться этого времени, чтобы «подзарядить мои батарейки».

Однако с той секунды, как я села в автомобиль моих родителей в аэропорту, и до того момента, когда спустя три дня должна была уезжать, все мои так называемые каникулы я провела, отвечая на один и тот же вопрос: «Ну какие они?» Вот что хотели узнать абсолютно все. Иногда, правда, интересовались: «Как ты чувствуешь себя в своей роли?»

Я объясняла, что работаю не в актерских семьях. Ведь никто за пределами Лос-Анджелеса, если только он не выписывает «Голливуд репортер», не знает имени Овитц. Таким образом, терпеливо повторяла я, мой работодатель — это человек, перед которым трепещут наши кумиры. Наверное, мне не стоило удивляться подобному любопытству. Мои письма и телефонные звонки домой изобиловали описанием встреч и разговоров с такими любимцами публики, как Барбара Стрейзанд и Джон Траволта, а на расстоянии сила притяжения звезд еще сильнее. Воображение является своего рода усилителем мощности.