шагов островок на расстоянии четверти лиги от берега. На нем зеленела трава, росло кряжистое дерево, вдоль воды белел песок. Лодка вонзилась в него со скрипом. Кай подхватил канат, набросил петлю на обрубок истукана и потащил другой конец к дереву. И уже на берегу, оглянувшись на замершую в ожидании команду, приказал:

— Всем спать.

Арма проснулась только следующим утром. Отряд еще спал. Она неслышно поднялась, попробовала размяться, морщась от поселившейся во всем теле ноющей боли, потом прошла к лодке, спряталась за ней, сбросила одежду, повесила ее на борт и опустилась в воду. Именно этого ей теперь и не хватало. Вода, показавшаяся сначала теплой, обвила прохладой тело, растворила вчерашнее изнеможение, пусть и не была властна над усталостью, но подхватила и понесла, отзываясь легким покалыванием в ссадинах.

— Не боишься? — раздался рядом голос Кая.

Она взметнулась, едва не хлебнула воды, но дна под ногами уже не было, и ей пришлось работать руками, чтобы удержаться на месте, да еще и умудриться снять с лица волосы.

— Чего тут бояться? — спросила она зеленоглазого.

— Мало ли, — он оглянулся, — вдруг опасные твари водятся в воде?

— А сам почему не боишься? — спросила она, скашивая взгляд со шрама на лбу, с зеленых глаз на широкие плечи и на мелькающий в воде шрам на груди в виде отпечатка или тавро.

— А я успел переговорить с Вианой, — объяснил он. — Еще в деревне. Поинтересовался насчет купания и всяческих неприятностей.

— И много ли нас ждет неприятностей? — спросила Арма, чувствуя, что рукам все-таки требуется отдых.

— Ну, все предугадать она не могла, — Кай подхватил Арму под локоть, поддержал ее, — но в лес на острове она советовала не заходить.

— А мы все равно зайдем? — сдвинула она брови, стараясь не опираться на его руку.

— Непременно. — Он кивнул, не упуская ее взгляда. — Старухи живут в лесу. Но мы пойдем по дороге. Так можно. А теперь давай-ка подплывем чуть ближе к берегу. Ты устала.

— Это я вчера устала, — не согласилась Арма, но послушалась и поплыла к берегу, представляя с досадой, как белеет в волнах перед его взглядом ее тело. Впрочем, вряд ли это была досада, если жар хлынул ей в лицо. Она нащупала ногами дно, хотела обернуться, чтобы сказать что-то, но не успела. Кай поймал ее за плечи, потом скользнул ладонями под руками, задержался на секунду, но она не шелохнулась, замерла, и он соединил пальцы у нее на груди и прижался к ней сзади, или это она подалась ему навстречу. Повернула голову, коснулась его губ… и тут услышала с берега голос Теши:

— Но я же плавать не умею!

— Да тут мелко! — откликнулся кто-то из хиланцев.

И тут же с хохотом и с брызгами, не стесняясь наготы, в воду забежали трое крепких молодых воинов, а уже за ними с визгом упала на выставленные жадные руки мугайка.

— Пошли на берег, — предложил Кай. — Тут становится неуютно. Стесняешься? Тогда я первый.

Он еще раз скользнул губами по ее шее, не упустил случая очертить в воде ладонями ее силуэт и вышел из воды. Едва ли не четверть его спины занимало глянцевое темное пятно.

— Мешает? — спросила она, обхватив плечи руками и надеясь, что он не догадается, что капли на ее щеках — слезы. — Помнится, Илалиджа должна была доставить тебе какую-то мазь?

— Нет, — он сдернул с борта порты, сунул в них ноги, — не мешает уже. Привык. Но отвыкну с радостью, как только сумею избавиться от этого дара. Все-таки привычка к боли не самая приятная. Но мазь Илалиджи не для меня. Она делает боль сладкой. По мне, так это еще страшнее. Иди сюда.

Он произнес эти слова подряд с предыдущими, словно продолжал рассказывать о собственной спине, наверное, именно поэтому она безропотно вышла из воды и позволила закутать себя в сухое одеяло, а когда услышала вымолвленное чуть слышно — «ты очень красивая, очень», — захотела остаться на этом островке навсегда.

Потом был недолгий завтрак. На губах Илалиджи блуждала усмешка. Усанува тоскливо скулил, издавая какую-то мелодию, стоял по колена в воде, которая приняла тело его приятеля. Эша ворчал, что теперь приходится готовить еду ему, а в Гиме для этого существовала толпа служек, мечтающих попасть на послушание в крепость. На щеках Теши горел румянец, а в глазах таилась тоска — хиланцев было трое, и, похоже, мугайка никак не могла определиться, кто из них ей мил больше других. Потом она смотрела на Кая, и тоска девчонки усиливалась, поскольку надо было предугадать, кто останется к концу пути живым.

Вскоре отряд погрузился в лодку и, понемногу приноравливаясь к плаванию вдоль берега, у которого то тут, то там торчали из воды покрытые зеленой слизью скалы, продолжил поиски деревни и дороги. Отыскать ее удалось через час. Берег острова лишь в одном месте словно специально опустился к воде и исторгнул из себя длинный и узкий мыс, по которому с четверть лиги и бежала выходящая из моря дорога. Впрочем, едва лодка приблизилась, стало очевидным, что выход к воде был вырублен. Древняя мостовая поднималась на берег через рукотворный проход. Именно здесь лес впервые отступал от берега, давая место для дюжины домишек, коньки крыш которых и были видны с воды. К служившему пристанью мысу были причалены с десяток разномастных лодчонок. Между ними плескались в воде несколько загорелых до черноты ребятишек. От устроенного под каменной стеной сарайчика поднимался дымок, и пахло копченой рыбой.

— Я бы тут остался, — мечтательно выдохнул Шалигай. — Конечно, это не та деревенька, но тоже ничего.

Заметив лодку, детвора с визгом бросилась в сторону деревни, а в дверях сарайчика появился смуглый селянин в портах и замызганном фартуке. Лодка ткнулась в берег, зацепиться на котором было не за что, так что один из хиланцев вытащил на полотно дороги каменный якорь.

— Странно, — заметил Кай. — Лодки, сарайчик. После того шторма, что мы пережили, здесь все должно было разметать. Я иду в деревню, судя по словам отца Вианы, тут народ мирный, всего-то десятка три жителей. Расспрошу и вернусь, там и решим, что делать дальше. Тарп, твои ребята пусть смотрят за лодкой.

— Шалигай тоже мой? — поинтересовался Тарп.

— Ну не мой уж точно, — усмехнулся Кай. — Хотя теперь, Тарп, все вы мои. А я ваш. Эша, бери Усануву и Тешу, дойдите до коптильни. Вот монеты, закупись рыбкой в дорогу.

— Это дело! — обрадовался старик.

— Илалиджа, Арма, — впервые Кай не посмотрел на нее, — со мной. Надо приглядеться. Что-то не