Чекист обернулся с твердым намерением распорядиться отнести «языка» к захваченному ранее снайперу, чтобы потом допросить.

Сняв с плеча захваченный трофей, десантник положил его на проеденную ржавчиной приборную панель бывшего контрольного центра и принялся аккуратно раскладывать всякую мелочь: начатую пачку «Marllboro», огромный клинок в ножнах, мелкие денежные купюры…

«Зачем ему деньги в горах? – Вежновец вновь глянул на самолет. – Автомат в здешних краях лучше кредитной карточки».

Второй десантник с красным, то ли от напряжения, то ли от злости, лицом был не так аккуратен со своим грузом. Зайдя в помещение, он с грохотом – Вежновец даже вздрогнул – швырнул бандита прямо на грязный пол.

– Перестарались, но дышит, – сказал десантник.

– Зачем сюда принесли? – чекист остановил собравшихся было уходить десантников. – Уберите отсюда это говно.

– Старлей приказал доставить сюда, – десантник вытер рукавом мокрое лицо.

– А я приказываю доставить в ангар. Ты меня понял, сержант?

– А мне насрать, что ты приказываешь, – прошедший обе чеченские кампании ветеран с вызовом посмотрел на чекиста, – у меня свой командир, и никаких распоряжений насчет твоих полномочий он мне не давал.

Вежновец, ища поддержки, оглянулся на молчавшего прапорщика. Он вспомнил, что и в самом деле – о его полномочиях знает лишь майор Лавров, а для других десантников он всего лишь сопровождающий их с неизвестными целями фээсбэшник.

– Что вы позволяете своим подчиненным? – чекист уже взял себя в руки, говорил тихо и спокойно.

Он заметил, что десантники даже не пытались скрыть неприязни к нему.

– Ничего особенного. Сержант исполнял то, что ему приказал старший по званию, – прапорщик повернулся к десантнику, – все в порядке, сержант. Что происходит в самолете?

– Я знаю не больше вашего.

И оба десантника покинули КДП.

Павел с бессилием смотрел на удалявшихся бойцов. Они, пригнувшись, бежали по дну канавы.

Поняв, что проиграл, Вежновец отвернулся к окну и направил бинокль на самолет.

Операция захвата началась, пятеро десантников, помогая друг другу, уже забирались в самолет через «парадный» вход – центральный люк, остальные не попадали в поле зрения чекиста.

«Наверное, за шасси укрылись. Хвостовой люк стерегут на случай, если талибы в него рванут. Вот и все – авиалайнер будет наш».

Вежновец надеялся, что удароустойчивый контейнер все еще находится на борту самолета. Однако разум подсказывал, что на это надежды мало.

«Если его увезли в лагерь боевиков, то задание можно считать проваленным. В их гнездо так просто не сунешься, хотя все равно придется – альтернативы нет. Четко и ясно командование дало понять, что, если не отобьем у боевиков штаммы, в России мне делать нечего. Воевать с небольшим отрядом в тридцать человек на чужой территории против террористов, половина из которых профессионалы, а вторая – фанатики… Это верная смерть. На современное вооружение и подготовку десантников при таком неравном соотношении сил надеяться глупо».

– Чудес не бывает, а зря… – беззвучно прошептал Вежновец.

– Товарищ капитан! – его раздумья прервал голос прапорщика. – Посмотрите на это…

Обернувшись, Вежновец увидел спутниковый телефон в руках прапорщика. Потом он перевел взгляд на кучу мелких предметов, лежащих там, где их оставил десантник, и все понял.

«Спутниковый телефон! Черт, а я его сперва за рацию принял, – но и рация лежала на краю панели, десантник выложил ее последней, когда Вежновец уже смотрел на самолет, – у рядового боевика его быть не может. Этот талиб – из верхушки отряда».

– Один из главарей, – рассудил и прапорщик.

– Мы и мертвого разговорим, – тон чекиста не предвещал одноглазому ничего хорошего.

Вежновец уже потерял интерес к происходившему у самолета, отсюда он ничем не мог помочь Лаврову, а вот узнать о судьбе контейнера…

Подойдя к связанному, но не пришедшему в себя одноглазому, Вежновец, не обращая внимания на грязь, опустился на колени, перевернул его на спину.

– Дайте свет кто-нибудь – ни хрена не вижу.

Взяв протянутый фонарик, он направил узкий, яркий луч света в единственный глаз лежащего. Всмотрелся, на лице чекиста впервые за это утро появилась радостная улыбка.

– Это он.

– Кто? – прапорщик ошарашенно смотрел на Вежновца. – Вы его знаете?

– Тот самый, с кем мы переговоры вели. Все-таки молодец майор… Вот черт! Кто его по башке-то приложил так? – Вежновец пытался привести в чувство не подававшего признаков жизни Мустафу. – Та-ак… пульс нормальный… череп, кажется, цел.

Бросив ощупывать голову, чекист усадил связанного Мустафу и сам поднялся на ноги.

– Вот что. Есть аптечка? Где врач?

– В лагере, за пределами аэродрома. А первую помощь оказать можно и здесь.

– Я думаю, продолжительное лечение ему не понадобится. Хотя бы на полчаса в сознание привести, а там пусть или сам сдыхает или… чтоб не мучился.

– Этот кабан еще лет сорок проживет, – прапорщик наскоро осмотрел его голову и наложил повязку.

– Прожил бы, если бы мы не прилетели, – поправил его чекист, – привести бы его в чувство, он мне нужен в полном сознании.

Чекист совал ему под нос раздавленную в марлевом тампоне ампулу нашатыря. Одноглазый в чувство не приходил, хотя пару раз и мотнул головой.

– Спиртное есть?

Прапорщик подал Вежновцу плоскую фляжку.

– Вот, чистый.

После того как афганцу плеснули в рот спирта, он зашевелился и, протяжно застонав, попытался приподняться. На полу в лужице крови остался отпечаток головы. Наконец, усевшись, он открыл глаза и пробормотал на непонятном для прапорщика, но не для чекиста, пуштунском языке.

– Что он сказал? – прапорщик вопросительно посмотрел на Вежновца.

– Это он майора хорошим словом вспомнил.

Чекист вытащил десантный нож с матово блестящим лезвием и присел на корточки перед бандитом.

– Ну что? Как самочувствие? Говорить можешь? – Павел заметил, как напрягся Мустафа, услышав родную речь из уст чужака, и понял, что тот его не узнал.

– Голова болит, – немного подумав, ответил боевик, – и дышать трудно.

– Это у тебя ребра поломаны да сотрясение мозга. – Вежновец дождался, пока взгляд Мустафы станет осмысленным, и провел лезвием ножа по небритому подбородку бандита, остановил его у единственного глаза. – А помнишь, как ты гражданским кишки на ножик, – он кивнул на трофеи, разложенные на панели, – наматывать хотел?

Мустафа промолчал, с ненавистью глядя на чекиста, и тут же получил несильный удар в разбитую грудную клетку.