Конечно, я был не против поменять расклад и соседа — на Одри, должна же быть от нашей связи хоть какая-то польза, но по понятным причинам это не представлялось возможным.

— Две девки, а толка ни от одной, — с досадой пробормотал я, швыряя в угол тяжелые сумки.

— Осторожнее, если не хочешь взлететь на воздух, — Армон размял шею и ушел за шторку, где стояла кадушка с водой.

— Эй, я первый! — возмутился, но оборотень лишь фыркнул.

— Ты серьезно говорил о Пустоши? — донесся из-за занавески его голос.

— Серьезнее некуда.

Завалился на кровать, решив, что умыться я могу и завтра.

— Сапоги хоть сними, — буркнул напарник, появляясь в комнате и вытирая шею ветхим полотенцем.

— Мне так удобно, — я сложил руки на груди. — И мы действительно едем в Пустошь.

— Но зачем?

— На это есть несколько причин. Во-первых, это идеальное место, чтобы на время спрятаться. — Армон скептически заломил бровь. — Во-вторых, там мы с моим преследователем будем на равных. Вернее, я обрету преимущество, благодаря тебе. А он потеряет силу из-за аномалии Пустоши.

— Думаешь, он нас преследует?

Я промолчал. Потому что был в этом уверен. Синекосый не отстанет, пока не получит книгу. Не знаю, зачем она ему, но очевидно — нужна. И сдается, что в моем доме он искал именно Лантаарею, вероятно, не знал точно, где она.

— Ну, а в-третьих… В-третьих, нам может повезти, и мы найдем кого-нибудь, кто знает об Изнанке. Например Безумного Люка, он ведь пропал…

— Шутишь? Разве он все еще жив? Это ведь он написал ту книгу, которую никто не мог прочитать?

— Он самый. Манускрипт Артахх. Да только прочитать ее не могут обычные люди, ну, или оборотни, а вот знающий чернокнижник…

— И что будет, если прочитает?

Армон привычно установил ловушку у двери и окна. Молодец, о своих обязанностях защитника не забывает. Ценю.

— Понятия не имею. Кто-то считает, что Артахх дарует власть превращать предметы в золото. Кто-то, что призывает демонов. У меня есть своя теория, но я пока воздержусь от ее озвучивания. Безумный Люк — личность легендарная, не маг, но человек удивительных знаний.

— Но с чего ты взял, что Люк в Пустоши?

— Просто предположил. Я слышал от одного человека, что там можно найти ответы.

— Почему-то, когда ты так говоришь о ком-то, мне хочется добавить: мир его праху, — пробормотал напарник. Я хмыкнул. Все-таки он неплохо меня изучил.

Армон присел на узкую кровать.

— Лекс, ты понимаешь, что предлагаешь? Ты действительно хочешь отправиться в Пустошь?

Я покосился на оборотня.

— Отказываешься?

Армон пожал плечами.

— Уточняю. Попытаюсь собрать переносной заземлитель. Или громоотвод.

Я незаметно выдохнул. Все-таки я рассчитывал на защитника, прикрывающего мой зад, и прощаться с ним прямо сейчас мне не хотелось.

— И кстати, — обронил Армон, усаживаясь на пол и роясь в своих сумках. — Если ты не будешь каждый раз так напрягаться, раздумывая, убить меня или нет, нам всем жить станет легче. Особенно тебе.

Я потер колючий подбородок. М-да, занятно.

— Слушай, все хотел спросить, — свесил ноги с кровати, решив, что все-таки стоит привести себя в порядок. — Зачем ты тогда бросился за мной в реку? Четыре года назад? Ну плывет среди льдин вниз башкой какое-то тело, так и пусть плывет, мало ли бедолаг? Зачем ты полез меня вытаскивать?

Армон головы не повернул. Длинные пальцы, что собирали какую-то непонятную механическую хрень, замерли на миг. И снова продолжили свою работу. Я помедлил и ушел за занавеску, по опыту зная, что если Армон не хочет отвечать, то и не ответит.

И потому удивился, услышав глухой голос.

— Я подумал, что у каждого должен быть второй шанс.

И замолчал, не собираясь пояснять.

* * *

Ночь прошла спокойно. Я спускаться на ужин отказался, потребовав принести еду в комнату, так что вниз Армон ушел один. Вернувшись с подносом, сообщил, что и Лантаарея из комнаты не выходила, в отличие от Одри. И сделал паузу, явно намекая, что неплохо бы и пояснить, кто эта черноволосая и почему едет с нами. Но не отвечать, если нет желания, умел не только напарник. Так что я сделал вид, что паузу не заметил.

Лишь пожал плечами, молча съел свой кусок мяса с лепешкой и завалился спать.

Проснулся за несколько минут до крика местного петуха, потянулся, разминая затекшее и, надо сказать, закоченевшее тело. На отоплении хозяин явно экономил.

Армон моментально открыл глаза.

— Спи, — махнул я рукой. — Сейчас вернусь.

Внизу никого не было, лишь спал на лавке упившийся путник. Я протянул руки к тлеющим в очаге углям, потер ладони. За спиной раздался шорох, но поворачиваться не стал, сонную кухарку я приметил еще с лестницы.

— Отхожее место во дворе, — буркнула она. — А завтрак только через час, но могу подать лепеху с молоком.

— Звучит неплохо, — повернулся, окинул девушку оценивающим взглядом. Насколько я понял — это жена хозяина дома, еще довольно молодая и даже симпатичная. Хотя, будь она и менее привлекательной, я бы сделал то же самое. Сон и еда меня восстановили, но не полностью. В конце концов, я сделал благое дело — спас души, а за доброту всегда кто-нибудь платит.

Вот только очаровывать эту девицу у меня нет ни времени, ни желания.

— Так что насчет лепехи? — слегка испуганно пробормотала кухарка и попятилась. Похоже, я ей не понравился. Ну, тоже бывает. Хотя и была на мне иллюзия, а печатей чернокнижия девушка не видела.

— Давай, — кивнул я. — Муж спит?

— Спит, — согласно кивнула она. И скомкала в ладонях несвежий фартук. На круглом лице отразилась мучительная работа разума, не привыкшего к такой деятельности и пытающегося осознать, как действовать. Женским чутьем она почуяла опасность, а вот разобраться, почему незнакомец кажется ей таковым — не смогла.

— Так где лепеха? — напомнил я.

— А, там — она отмерла и бочком бросилась на кухню. — Сейчас принесу, тута ждите!

Конечно, я не послушался. И двигаюсь я беззвучно, так что кухарка лишь пискнула, когда я зажал ей ладонью рот в теплой, но полутемной кухне.

— Тихо. Это быстро, — прошептал и вогнал клыки ей в предплечье, поморщившись от кисловатого вкуса ткани и запаха. Яд инкуба действует почти мгновенно, и девушка захныкала, а потом обмякла в моих руках.

— О, господин…

— Ни звука, — приказал я, прижимая ее к стене и поднимая подол. — Мы ведь не хотим никого будить? Правда? И никому ничего не скажем?