действия, бьющая, как Арнольд Шварценеггер[78]. Если они сколотят свою банду девчонок, то поджарят твои синие яйца. Мне бы не хотелось в этот момент находиться поблизости. Обиженные девчонки бывают очень коварные.

Хейз и Адам кивают на слова Лиама, будто хорошо знакомы с этой женской стороной. Едва ли они могли хоть на йоту претендовать на их коварство, учитывая, что ни один из них за свою жизнь ни разу не спал с одной и той же девушкой больше трех раз. С такими темпами они скоро пойдут по второму и третьему кругу. Не за горами и четвертый.

И да, мне нет смысла волноваться. У Адрианы нет сил и средств тягаться против меня, а Харлин… А Харлин… Я был намерен вернуть ее. Добиться ее снова. Харлин Квин будет моей!

Глава 24. Харлин Квин Олдридж

Возвращаюсь я домой около десяти вечера. Уехать с университетской парковки на мотоцикле я не смогла в силу всех обстоятельств, и оставлять свой байк я не собиралась, поэтому пришлось целую милю самой тащить свой мотоцикл. Из-за деформированного переднего колеса это давалось с большим трудом, несколько раз я даже едва не упала с байком от его тяжести. Одно дело сидеть верхом, другое — тащить его своими силами. Отойдя поодаль от университета, я вызвала эвакуатор и отправилась в ближайшую мастерскую, после чего взяла в аренду новый мотоцикл и отправилась на набережную немного проветриться и прийти в чувства.

Удивительно, что за это время мама не позвонила мне ни разу, особенно, когда я не появилась на пороге дома даже после шести вечера. Не написала сообщение.

Не понимаю, берет ли меня обида, или же мне хочется какой-то поддержки, и в то же время я не желаю, чтоб меня трогали.

Сегодняшний день отхлестал меня по щекам, а после кинул увесистый кусок свежего дерьма мне в лицо.

Я оставила все в прошлом. Да, мне было обидно, что Ченнинг бросил меня после ночи отменного секса, не сказав ни слова. Однако, я смирилась. Выкинула из жизни и мыслей, хотя легко могла залезть в гугл и прогуглить мерзавца, а после появиться на его игре и устроить шоу. Только я не хотела этого. Предпочла закрыть на замок еще одну неудачную историю. Вселенная же решила иначе.

Еще и мой байк пострадал. Меня, вероятнее всего, исключат из университета, выставят счет за испорченную витрину в зале славы и потерянную для общества бейсбольную биту Нэша с его автографом и пожеланием для университета, если, вообще, не отправят на исправительные работы. Еще неизвестно чем закончится история с разбитой тачкой гребаного Ченнинга.

Один мудила, недостойный моего внимания, испортил мою жизнь. Если быть точной, испортила ее я, но Ченнинг стал катализатором всего.

Открыв дверь, я вхожу в дом. В холле на диване сидит мама с попкорном, а на журнальном столике стоит бутылка виски, которую мы так и не допили в прошлый раз, когда утопали в ненависти к мужчинам. Заметив меня, Рокси ставит на беззвучный режим телевизор.

— Я немного не так представляла твои слова не выделяться, — первой начинает говорить Рокси. В голосе я не слышу осуждения. Если б еще и мама решила отругать за содеянное, то я бы не выдержала.

— Что, меня показали уже по Си-эн-эн? — спрашиваю я с сарказмом.

И почему все мои проступки вечно оказываются в центре всеобщего внимания? Возможно, мне стоит уже завести свою страничку в соцсетях. Глядишь, стану популярнее самой Бейонсе.

— Нет, всего лишь Ютьюб, — произносит Рокси и указывает на бутылку. — Я решила, когда ты вернешься, это тебе пригодится.

Не говоря ни слова, я прохожу в зал и плюхаюсь на диван возле мамы, и прячу свое лицо на ее плече.

— Я облажалась, — произношу я и шмыгаю носом.

— Уже в курсе. — Обнимает меня Рокси. — Это конечно было сильно. Разбить биту Нэша, — усмехается она. — Если он увидит это видео, то точно будет гордиться тобой.

Я снова шмыгаю носом.

— С чего бы Нэшу мной гордиться? Скорее, он меня убьет.

— Вряд ли, милая. И ты не представляешь, что Нэш вытворял на сцене в первые годы. Каждый концерт минус одна его гитара. Однажды он даже разбил гитару о голову поклонника.

— Ты сейчас серьезно? — Я отстраняюсь от Рокси.

— Ага, — усмехается она. — Этот придурок сам вылез на сцену и предложил разбить гитару о его голову, ну и Нэш разбил. Его долго упрашивать не приходилось. — Улыбается мама.

— О боже, он хоть выжил?

— Выжил, еще и подал на Нэша иск, только ни черта не выиграл. Было множество видео, где видно, как он сам просит его ударить.

— Неужели есть такие идиоты? — изумляюсь я.

— О, и не такие есть. Ну что, по бокальчику? — спрашивает мама. — Так понимаю, студенческая вечеринка отменяется в честь начала семестра, так что устроим свою.

— Откуда ты знаешь о вечеринке? — Хмурюсь я.

— Я, по-твоему, не была студенткой? Первая вечеринка в начале года всегда была самая крутая.

Я вздыхаю.

— Думаю, теперь у меня еще долго не будет вечеринок.

— Ну почему же? Мы еще не жили в Южной Америке, — явно издевается Рокси.

— Думаешь, там никто не узнает меня? Или университет даст мне идеальные рекомендации для перевода?

— Тебя еще пока не отчислили. Нэш уже в курсе, так что замолвит за тебя словечко. Но ты все же хорошо отделала машину того парня, — улыбается мама. — Это тот футболист из Канады, верно?

— Угу… — мычу я.

— Горячий, — произносит Рокси.

— Еще он проехал по моему байку.

— Вот же козел! — восклицает мама. — Надо ему сказать спасибо. Интересно, он примет спасибо в виде чека с сообщением, у тебя классная задница, но ты мудак, потому что трахнул мою дочь и слинял как трус.

— Я даже не знаю, злиться или нет.

— Решать тебе, но я рада, что ты хотя бы пару недель не будешь кататься на байке. Каждый раз, когда ты садишься на него, я становлюсь верующей, хотя атеистка.

Если мама возрадовалась порче моего байка, то она слишком рано начала это делать. Вероятно, Рокси просто не слышала звук моего арендованного стального друга.

— Ты же знаешь, я отлично вожу, — успокаиваю я маму.

— Всегда ненавидела мотоцикл твоего отца, теперь ненавижу твой байк.

— Ты переживала за Нэша? — Я приподнимаю бровь. Мне казалось, что мои родители общались только в моменты, когда передавали меня друг другу, и то это общение сводилось к тому, что они произносили: вернешь через месяц.

— Конечно, он же твой отец.

— И все? — Я