class="p1">Лерка неприлично заржала. Маша тоже посмеивалась, тихо что-то уточняя у Толика.

Антон слушал их вполуха, не до того было. Коридор начал сворачивать правее. Сперва это было незаметно, но потом Генка задел плечом о стену раз, второй. Прошипел что-то под нос.

– Куда нас вообще выведет? – спросил он тихо.

– Не знаю. Куда-нибудь. Ведь кто-то эту всю красоту незримую построил, стало быть, и цель у него была.

Геннадий промолчал, топая рядом. Потом всё-таки откликнулся, нехотя и ещё тише, чем раньше:

– Да не было здесь ничего. И люка никакого на площади не было. Он потом появился, когда облава началась. У тебя под ногами.

Для вечного молчуна это была длиннющая речь, куда там Цицерону! А вот Мякиш задумался. Если это правда – а чем ещё считать их побег, вот ведь, идут и идут в темноте под землёй, да и куски ржавчины из волос никуда не делись, и руки, уставшие перебирать скобы, – то на реальность и в самом деле что-то подействовало. Или кто-то. И у него есть даже реальный кандидат на это место.

– То есть, это всё я соорудил?

– Ну так.

– Вот, блин… Нет, Геннадий, я бы комфортнее изобразил, если мне волшебную палочку вручить: ковёр-самолёт, сапоги-самопрыги, ещё какую фиговину. А по грязи брести – не мой стиль.

Мякиш шутил, конечно, но только наполовину. В остальном был серьёзен, как памятник коню коронарха с белыми яйцами.

– А ты пожелай, чтобы посветлее стало, – буркнул Генка и замолчал.

– Лорики, ёрики, чикапу, пикабу! – рассмеялся Антон. – Хочу уже выйти куда-нибудь, где светлее. А, и приори инкантатем! Я, правда, не помню ни хрена, что это означает.

Как и ожидалось, сомнительные заклинания не сработали. Зато под ногами перестало чавкать, что само по себе прекрасно. Оказавшись в таких вот условиях, начинали люди ценить мелкие удобства.

– А воняет-то меньше! – воскликнул сзади Толик. – Не иначе, в правильную сторону пошли под мудрым руководством товарища Мякиша.

Упомянутый товарищ хотел было ответить, но не успел, едва не расквасив нос о внезапно выросшую на пути преграду. Шёл бы чуть быстрее, не миновать разбитого лица.

– Опаньки, стоять! – крикнул он спутникам. – Здесь дверь, похоже.

Вместе с Генкой они ощупали препятствие, то поднимаясь на цыпочки, то наклоняясь до самого пола. Изрядно ржавое металлическое полотно перекрывало коридор начисто. Ни ручек по бокам, ни замочных скважин, ничего не было. Потом Антон додумался провести рукой по центру массивной двери и натолкнулся пальцами на выступающий круг. Схватил, подёргал, потом попробовал крутануть. То ли сил не хватало, то ли заржавело всё давно и наглухо.

– Хватайся, Геннадий, попробуем крутить. А, Толик! И ты сюда иди, здесь выход куда-то, подсоби.

– Нам тоже? – пискнула Маша.

– Да нет, вы стойте, ждите. Если трое мужиков не справятся, с вас вряд ли какой толк будет. Вам ещё детей рожать.

–…и внуков! – с натугой продолжил Толик, тоже взявшись за поворотное колесо на двери. Вот же человек какой, работает, а заткнуться никак не может.

Совместными усилиями круг с места они сдвинули. Сперва чуть-чуть, просто дрогнуло под руками, а потом – пусть с оглушающим скрежетом, словно кто-то водил гвоздём по тарелке – но пошло, поехало. После двух оборотов влево круг замер, но Геннадий уже навалился на него грудью, толкнул дверь, потом наоборот потянул на себя. Раскачал и открыл наполовину, дальше дверь то ли заклинило, то ли она так и была рассчитана изначально. В образовавшуюся щель, заставив всех зажмуриться, полился ровный электрический свет. Не сказать, чтобы яркий, но привыкшим к темноте глазам и этого хватило.

– О-хре-неть! – по слогам произнесла сунувшаяся в щель Лерка. – Вот это я понимаю.

Немного привыкнув к свету, остальные потянулись за ней. Дверь вела на несомненную станцию метро, или Мякиш был готов съесть свою шляпу. Которой у него и не было, но ведь это не главное.

Унылая площадка, выложенная желтоватой плиткой ровными рядами сверху донизу, на которую выходила лестница сверху, такие же – квадратиками – стены, ряды люминесцентных ламп, полукруглые арки туннеля по обе стороны, куда уходили рельсы. И указатель над ними. Точнее, два указателя: влево стрелка и ровные чёрные буквы ИНТЕРНАТ, вправо – пос. НАСЫПНОЙ. Вот такая вот география с топологией.

– Едрическая сила! – вдруг прорвало Геннадия.

– А поезд будет? – не удержался Толик. – Ноги уже болят ходить, и ходить, и ходить…

– Нет, – неожиданно для себя сказал Мякиш. – До соплей обидно, но поезда не будет. Так уж всё устроено. Но и в туннель соваться не стоит, не переживай. Вон лестница, по ней и поднимемся.

– Ага… А наверху – засада! – проворчала Маша.

– Не знаю я, что наверху. Посмотрим.

На стене над ступенями лестницы, не обнаруженная сразу, стала видна ещё одна стрелка и лаконичное сообщение В ГОРОД. Тоже ничего особенно удивительного, хотя, зная причуды здешних мест, Мякиш всё-таки подумал: «В какой город, хорошо бы уточнить». Но уверенно пёр наверх, деваться некуда. Остальные шли следом.

Пролёт лестницы, площадка, ещё пролёт. От следующей площадки вёл коридорчик, вдали виднелись шкафчики камеры хранения, распахнутые словно голодные пасти в ожидании чемоданчиков, сумок, свёртков и прочего барахла.

– Выше? – спросил неугомонный Толик.

– Можешь здесь остаться.

Следующий пролёт заканчивался двойными дверями. Над ними теми же строгими чёрными буквами значилось ХРАМ ИСТИНЫ. Ни больше, ни меньше. Никаких иных способов выйти с лестницы куда-либо дальше не было.

– Ничего себе! – сказала девушка мечты. – Пойдём?

– А что, есть варианты? – буркнул в ответ Мякиш. Почему-то идея посетить храм, да ещё и истины, его совершенно не прельщала. Но и возвращаться глупо.

Он потянул за ручку двери и вошёл внутрь. Остальные столпились на пороге, видимо, тоже что-то останавливало, а то и вовсе не пускало.

– Пойдём, чего остановились? – оглянулся Антон. – Всеми так всеми.

На церковь или ещё какую синагогу храм истины походил мало. Квадратное помещение с белыми стенами, расчерченными тонкими синими линиями в клетку, скорее напоминало площадку для съёмок модного видеоклипа. Всё такое, клетчатое, пол и потолок. У дальней стены, на месте предполагаемого алтаря или какого ещё священного места, стояло обычное домашнее кресло, обитое рыжей тканью в мелкий чёрный цветочек, в котором сидел некто в длинном белом плаще. Складки одежды скрывали его тело полностью, а на голову был накинут капюшон. Человек-невидимка: и свет, вроде бы, яркий, и не прячется ни от кого, но рассмотреть кто или что это – решительно невозможно.

– Это что, коронарх? – задал диковинно глупый вопрос Толик. Почему он так решил, осталось загадкой, но прозвучало дико, учитывая, что акустика в неведомом храме была отменная.