А мама осталась жить дальше.

И весь мир – совершенно иной, хоть и без него самого уже долгие годы.

– Куда это ты собрался? – добродушно удивился Харин. – Не выйдет!

Это он не ему, это – Олежеку. Багор, подобно молнии Зевса стремительный и беспощадный, ударил в воду рядом с усатым лицом. Но только рядом. Длинный отпрянул и попытался прижаться к борту, где бы его не зацепило. Лицо по-прежнему не выражало ничего, словно Олежек смотрел давно наскучивший фильм.

– Вот так, вот так, – удовлетворённо хекнул Харин. – По мощам и елей.

На воде оставался только он сам, Мякиш. И берег почему-то оказался далеко-далеко, не рассмотреть уже кучку народа на набережной, не услышать крики.

Все части паззла встали на своим места. Теперь он знал и помнил всё, что с ним случилось и в реальности, и в этой странной проекции.

– Харин! А зачем ты предлагаешь людям истину там, в храме? Ты же сам её не знаешь.

Капитан «Скорлупы» возмущённо фыркнул. Впрочем, и возмущение, и всё, что он делал, было наигранным, фальшивым. На самом деле у него были мёртвые глаза, которым глубоко всё равно, куда смотреть, и смотреть ли вообще. А изо рта стекала тонкой струйкой солёная горькая вода, перемешанная с песком и мелкими камешками.

– Истина, парень, в том, что смерти – нет. Уж это я точно знаю.

Конец багра, показавшийся напоследок Мякишу похожим на острое копьё богов, угодил прямо в лоб. В глазах вспыхнули и тут же погасли искры, уволакивая за собой в темноту всё, что было, чего не было, и что могло быть.

Колокол звучал над волнами, мерный, равнодушный колокол, отпугивая птиц, которых здесь поэтому и не было. Звон был схож со звуками рвущихся металлических нитей, так и не добежавших до веретена, заставляя жителей замирать на мгновение, прислушиваться и возвращаться к своим ежедневным никчёмным делам.

Которых тоже нет.

Дыхание Бога

1

– Знаешь, Антон, ответ один: кому не нравится – пойдёт селёдкой на морозе торговать! – шеф откинулся в кресле и посмотрел на Мякиша. – А хуже работы я придумать не могу.

Начальника звали Анатолий Анатольевич. Если фамилия у него и была, то упоминалась настолько редко, что не имела особого значения. Странно, но прозвища не приживались: такое вот самодостаточное имя-отчество. Был шеф высок ростом, немного обрюзгший, с жёлтыми рысьими глазами, в которых постоянно плавала неопределённая угроза. Не кому-то конкретно, нет: всему миру вокруг. Мол, делай, как я сказал, а не то…

– Да я что, я – без проблем, – замялся Мякиш. – Не отказываюсь ведь. Объявления разместим, попробуем раздобыть базу данных коллекционеров, съездим, поговорим…

– Богатых коллекционеров! – важно подняв палец, уточнил Анатолий Анатольевич. – Вещь уникальная, денег стоит много. И свойства у неё неизученные. Ума не дам, какие, но они же есть.

Было в его жесте и интонациях нечто от римского патриция, волей судьбы заставленного заниматься плебейской чепухой. Важность и презрение.

– Богатых, да… Но мне бы фотографии хотя бы, если уж сам артефакт никуда из офиса вывозить нельзя.

Офис – это вот то, что вокруг: Мякиш незаметно огляделся по сторонам. Всё вроде как и привычно, а с другой стороны – ощущение, что он видит впервые и кабинет шефа, огромный, по-современному пустой, весь в серо-синих тонах, с плотно закрытыми жалюзи на окне, массивным столом и рядом дипломов в рамках на стене. И ноутбук, точно, это же ноутбук!

– Даже фотографии нельзя, – вздохнул начальник. – Это условие владельца. Максимум скрытности, зато комиссия нашей конторе повышенная. Я согласился, не думая.

Ну это да, это конечно, зачем думать, когда деньги в руки идут.

– Меня-то поймите тоже, – начал сердиться Мякиш. – Как я предлагать буду, если не знаю даже внешний вид товара?

Анатолий Анатольевич вздохнул, со скрипом признавая правоту своего лучшего продавца и царским жестом крутнул раскрытый ноутбук, поворачивая экраном к Антону. Во весь экран светилась фотография артефакта. Профессионально сделана, ничего не скажешь: фон, подсветка, угол съёмки.

Ракушка. Здоровенная такая, размером с голову – рядом для масштаба лежала короткая линейка – ракушка бело-розового цвета с вытянутыми от края зубцами-пальцами. Явно не примитивный рапан из Чёрного моря, нечто более экзотическое. Но полмиллиона вакционов? За что?!

– «Дыхание Бога», – выделив оба слова интонацией, повторил шеф. – Это, парень, крутая вещь!

Мякиш в это время рассматривал снимок и не мог отделаться от впечатления, что где-то когда-то… Впрочем, нет: не видел.

– Ну хоть этот снимок на телефон можете сбросить?

– И думать забудь! Язык есть, навыки художественной речи в порядке, опишешь на словах. Я и тебе показывать не должен был, но ты ж потом бы канючил, в двери скрёбся. Короче, так: срока у нас неделя. Продашь за установленную цену или выше – премию выпишу, а нет…

Снова скрипнуло кресло, но уже освобождаясь от веса шефа: тот привстал, опираясь на стол руками, наклонился, навис над Мякишем.

– Незаменимых у нас нет, это ещё Эйнштейн сказал. Ясно?

– Да ясно, ясно… Могу идти?

– Впиливай. Время пошло.

Антон неторопливо выбрался из кресла посетителя и покинул кабинет. Шефу бы понравилось, если рысцой и согнувшись, но обойдётся. На угрозу уволить можно было наплевать, такими сотрудниками, как он, Мякиш, ни одна фирма разбрасываться не станет. Но крови попьёт потом, это уж точно. Много крови. Ведро. Поэтому надо подумать, кому предложить. И сделать это быстро, неделя только кажется большим сроком, а на самом деле – тьфу. Чих-пых, выходные, а там уже и всё.

– Эллочка, я у себя, если что, – кинул он на ходу секретарше, сидевшей в предбаннике кабинета, который шеф обожал называть змеиным словечком «ресепшн». Поскольку на переключении всех городских звонков на внутренние отвечала именно она, информация был нелишней.

Элла кивнула, не отрываясь от клавиатуры, на которой с первой космической скоростью набирала что-то срочное. Мякиш на мгновение остановился перед зеркалом: лобастая наполеоновская голова заметно облысела, когда-то острые скулы заплыли жирком, в глазах появилось немного сонное выражение. Скоро сорок, что ты хотел, парень? Зато дорогой костюм, работа, семья. Всё идёт по плану.

– Малинин звонил, по поводу партии зубочисток, – всё-таки прервала секретарша ровный шелест клавиш. – Просил перезвонить.

– Да? Лады. Перезвоню.

Фирма «Продаван» бралась за перепродажу чего угодно, такова была политика шефа. От собачьих ошейников до боевых истребителей – лишь бы на этом можно заработать. Мякиш трудился здесь уже черти сколько, он и сам затруднился бы сказать точно. Детство, юность, туманные воспоминания об интернате и смешном