– Почему?

– Ей больше нравилось в «Интуристе». Там… – Леонид Андреевич судорожно повел челюстью, – там у нее было больше… поклонников. Они ухаживали, делали подарки…

– Вы ее ревновали?

– Ужасно. Но все произошло вовсе не из-за моей ревности…

– Вы о том, что случилось вечером девятого ноября?

– Да. – Орешников поежился, хоть и сидел в теплом пальто. – Я вернулся домой после работы…

– В котором часу?

– Где-то в восемь, может, в четверть девятого.

– На чем вы вернулись домой?

– На машине.

– Работаете допоздна?

– Нет. Я забыл одну вещь сказать… В тот день после работы я еще заезжал к одному знакомому, получать старый долг. Его фамилия Белюстин, если вам интересно…

– И этот знакомый вспомнит, как вы у него были?

– Должен вспомнить, он мне полторы тысячи отдавал… я б удивился, если бы забыл…

– Продолжайте, пожалуйста. Итак, вы вернулись домой…

– Да. – Леонид Андреевич сглотнул. – И у двери квартиры я увидел… увидел лежащую Катю. Я подумал, ей стало плохо… Но она так выглядела… И глаза смотрели прямо на меня… Она была еще теплая… Но я понял, что она мертва.

– Вы хотите сказать, просто увидели тело на пороге квартиры?

– Да. – И Леонид Андреевич несколько раз энергично кивнул.

– В тот день вы должны были встретиться с Пыжовой?

– Нет. Но она заезжала и без предупреждения… У нее был ключ.

– Ключ от вашей квартиры?

– Да.

– И что вы сделали дальше?

– Я… Я испугался. Поймите, я никогда не попадал в истории… У меня… у меня приличная работа… Алексей Николаевич Толстой мне как-то книжку надписал в знак признательности… Я совершенно… совершенно далек от… – Он осекся.

– От чего, Леонид Андреевич?

– От того, к чему вы привыкли, – с отчаянием проговорил маленький человек. – Меня охватила паника… И вдобавок я услышал, как кто-то идет по лестнице. Я стал открывать дверь квартиры, у меня дрожали руки, я еле попал ключом в скважину… Потом я распахнул дверь и втащил Катю внутрь.

– Дальше, – попросил Опалин.

– Я закрыл дверь… Потом у меня было что-то вроде истерики. Я бегал по комнате, пытался нащупать пульс… а Катя становилась все холоднее и холоднее. Я хотел вызвать милицию, но мне стало страшно… Ведь она теперь в моей квартире. Они бы сразу обвинили меня, но я ее не убивал! Я не убивал ее! – отчаянно закричал он. – Потом соседка позвонила в дверь, стала молоть какую-то чепуху, мол, у нее кончилась соль… Я чуть с ума не сошел от ужаса. Мне казалось, она уже обо всем догадалась…

При одном воспоминании об этом несчастный заломил руки, попутно уронив на себя окурок сигареты, и начал нервно грызть ногти. «Изображает или нет? – думал Петрович, внимательно наблюдая за ним. – Если они с Пыжовой поссорились и он сгоряча удавил ее… нет, тут определенно умысел. Удавил, чтобы было похоже на работу «комаровца»…»

– И вы решили избавиться от тела? – спросил Опалин.

– Я… Я понял, что его надо увезти, и стал ждать темноты. Никогда не забуду, что мне пришлось пережить в ту ночь… – Леонид Андреевич содрогнулся. – Я тащил Катю, она то и дело норовила выпасть у меня из рук… Во дворе я споткнулся и чуть не переломал себе все кости… Еле-еле затолкал в машину… потом сообразил, надо чем-то прикрыть труп, побежал за пледом… Ехал черт знает как… машинально свернул на Чистопрудный бульвар и поехал по кольцу… Но на свежем воздухе мне стало легче. Я стал смотреть, где народу меньше всего… Скамейка… мне не хотелось, чтобы она лежала на тротуаре…

– Почему вы не оставили при ней документы или вещи? – спросил Опалин.

– Забыл. Сумочку забыл взять… когда бегал за пледом…

– Сумочку потом выбросили, конечно?

– Я… – Леонид Андреевич посмотрел на него затравленным взглядом, снял очки и начал протирать стекла. – Я не смог, – очень тихо признался он.

– И где она находится сейчас?

– У меня.

– Дома?

– Дома, да.

– Скажите, Леонид Андреевич, ваша подруга объяснила, почему она пришла к вам в том вечер?

Орешников подскочил на месте.

– Что вы несете? Ведь я же говорю вам: Катя была уже мертва, когда я вернулся домой… Вы… вы что, проверяете меня?

– Леонид Андреевич, – терпеливо промолвил Опалин, – давайте посмотрим на вещи трезво. Вы скрыли факт убийства и не вызвали милицию – это бросает на вас серьезное подозрение…

– Если бы я не скрыл… – бесцветным голосом промолвил Орешников, – вы меня и обвинили бы…

– Не обязательно. Я мог бы начать искать ее врагов. Кого-то, кто счеты с ней сводил…

– Врагов… – Леонид Андреевич глубоко вздохнул. – Да какие враги? На работе ее не слишком любили, но вот так… чтобы убить…

– Значит, вы всё же думали, кто мог лишить ее жизни?

– Думал. Всю голову сломал. Бандит какой-нибудь… Но тогда почему все кольца остались на месте? И деньги…

– Скажите, имя Елена Елисеева вам говорит что-нибудь?

– Нет. Впервые его слышу.

– Вы уверены? По нашим сведениям, она брала у вашей знакомой сумочку на перепродажу.

– Погодите-ка… – протянул Орешников, морща лоб. – Ленка-студентка, что ли? Да, Катя ей пару раз давала вещи, просто чтобы отвязаться…

– Отвязаться?

– Ну, Катя считала, эта Елена очень любит заводить выгодные знакомства… А Катя такие вещи сразу видела. Она не любила, когда ее использовали. И еще была неприятная встреча в «Национале»… Катин пьяный знакомый полез за другой столик, а там как раз эта Лена с… ну, в общем, с тем, кто ее содержал. Кате было очень неприятно…

Опалин задумался. Что-то в этом деле не на шутку беспокоило его. Поведение Орешникова? Ну да, малодушный, слабый, никчемный человек… Если, конечно, насчет убийства Пыжовой не врет…

– Как выглядит сумочка, которая была у вашей подруги девятого ноября? – неожиданно спросил Опалин.

– Сумочка… ну… Элегантная… кожаная… черная… Вот такого размера. – Он очертил руками в воздухе приблизительный четырехугольник.

– У вас в квартире есть телефон? – Леонид Андреевич кивнул. – Какой номер?

Получив ответ, Опалин набрал номер и стал ждать ответа.

«Догадаются они снять трубку или нет…»

– Алло!

– Антон? Это Опалин. Вот что: найдите-ка в квартире дамскую сумочку, кожаную, черную, средних размеров. Как только найдешь, перезвони мне и опиши содержимое.

– Подожди, – неожиданно сказал Антон на другом конце провода. Через минуту трубку взял Фиалковский, старый эксперт, работавший при МУРе много лет.