— Первая кровь, дамы и господа! Кровь вновь обагрила эти пески!

Тот час Руун переключился на противника рядом с ним, войдя в обмен ударов. Он оказался слаб и он быстро пронзил его, забрав и его осколок.

На миг, всего на краткое мгновение гладиатор прикрыл глаза, разглядывая память.

Только что он выучил новый язык племенных островитян, которого до этого не знал, — это показалось ему сейчас почему-то очень полезным.

Он узнал местные обычаи и устои их жизни и быта. А так же, очевидно, их стиль сражения. И он явно отличался от северного, — сейчас Руун нашел ещё один способ стать сильнее.

Вчера он не обратил на это внимание, однако сейчас понял, что от насекомых все таки была прибавка всей его силы, вместе с иммунитетом, но этот способ уже исчерпал себя. Теперь же он узнал новый, как мог в краткие сроки стать лучше и не хотел упускать эту возможность.

«Если бы я только был тогда сильнее, то меня не смогли бы так легко застать врасплох» — думал Руун с ненавистью, надвигаясь на следующего противника.

— Замрите! — раздался приказ и все встали на месте, как статуи.

— Вы только посмотрите, сегодня двое смогли показать свои крохотные навыки, убив двоих противников! Это уродец и тощий! Как ловко они управились! Но на этом я объявляю этот бой законченным! Забирайте этих, ведите следующих! Дамы и господа, у вас пол часа на новые ставки!

Уходя, Руун заметил отдельно огороженную трибуну оратора, возвышающиеся над окружающими, где сейчас стоял какой-то толстяк и надменно улыбался, проходясь взглядом по толпе.

— Мясо, завтра снова бой! Ты свободен сегодня, — тут же он ощутил, что больше ничего не обязан, кроме стандартных правил: не вредить арене и ее собственности, в том числе людской, а так же не пытаться сбежать за пределы арены. Руун просто не хотел вдаваться в подробности этих правил в памяти, поскольку ему не было смысла сбегать: рабом тут не побегаешь и тебе быстро словят.

Вообще рабская метка сама по себе обязывала к исполнения, но по мере исполнения приказа сила её влияние слабела, из-за чего приказы часто нужно было обновлять, но многие стражники пренебрегали этим.

А потому он направился на тренировочную площадку, надеясь там застать Рузвельта.

* * *

Сейчас Руун сидел на полу зала, упираясь спиной к стене, и смотрел на тренировки людей вокруг.

Он не хотел считать себя сильнейшим, но окружающие явно его разочаровывали, не позволяя ничему научиться от них.

Когда он только пришел к Рузвельту, то хотел с ним сразиться, на что тот отказался и ни в какую не соглашался, а когда Руун попытался забить до смерти одного из гладиаторов, желая стать сильнее, — его тут же остановили приказом и запретили спаринговаться вовсе.

Теперь он сидел и смотрел на них всех: некоторые бросали на него взгляды и сразу отворачивались, когда он смотрел на них в ответ, а другие даже взглядом не удостаивали его, усердно прикладывая все силы, чтобы завтра выжить.

Ему просто ничего не оставалось делать, поэтому он закрыл глаза, прокручивая отрывки памяти своих жертв, особенно сегодняшних.

Его мир становился все больше и больше: он узнавал названия континентов, островов, стран, городов.

Сейчас он внутри себя лишь горько посмеялся над тем, какой же мир огромный.

Будучи бандитом, Руун считал горы всем миром и восседал на них, подобно льву, но сейчас, в окружении таких же, как и он, стал рабом и ничем, на фоне сильных мира сего.

«Все, что было до этого — просто детская песочница», — был недоволен герой, но его мысли тут же прервали.

— Мясо, а ну, жрать! — войдя в зал, крикнул всем находящимся здесь страж и ушел.

Руун не знал, куда идти, потому пошел за толпой, которая привела его в отдельное помещение, где он увидел сотни незнакомых лиц.

«Это место действительно очень большое, раз здесь было столько людей, которых я не видел», — отмечал Руун.

Тут толпились такие же рабы, но каждый, в зависимости от ранга, получал разную еду.

Разные стойки с едой, огороженные забориком друг от друга, который легко можно переступить. А с какого-то этапа даже столики и стулья стояли, на которых сейчас располагались гладиаторы.

Ему же досталась какая-то бледная каша, которая на ощупь была как кирпич, будучи прилипшей к тарелке.

«Да такой голову чемпиона арены можно размозжить! Вот так оружие! Почему его нам не выдают перед боем?» — непонятно для себя самого начал шутить он в своих мыслях и смеяться, отчего окружающие отходили от него.

Пока он ел руками свою кашу, заметил, как некоторые новички потянули руки к еде более высоких рангов, но за одну секунду оказывались на земле с кровоточащими носами, что явно дало Рууну понять местные уровень деления силы.

«Мне нужно туда! К ним!» — решил он.

Пока обед продолжался, он отмечал разные расы, в том числе орков. Не ледяных, но простые, зелёных, таких здоровых и накаченных.

Впрочем, они ничем от ледяных не отличались, кроме цвета кожи. В том числе татуировками, что обнадежило Рууна и дало ему дополнительную цель.

Так и прошел этот день: купальня после обеда и просмотр памяти осколков, пока он не отправился спать.

* * *

Утро началось точно с того же, что и вчера: удар сапогом, но в этот раз Руун спокойно принял это и, получив приказ, отправился на арену.

Заняв вторую комнаты он снарядился и подошёл к решетке.

— Дамы и господа! Вновь приветствую вас в этом новом дне. Вчерашний показал нам всем, на кого можно делать ставки и кто выделяется из этой грязной массы.

После этих слов оратор прошёлся взглядом по толпе.

— В этой битве ставки на стороне уродца без лица, успешно вчера забравшего жизни двух врагов, показав обмен ударами. А так же тощего, за одно мгновение пронзившего два сердца! Но вот так незадача, сегодня они в одной команде.

Он дал время толпе переварить услышанное.

— Сегодня будут командные бои два на два! Боюсь, мы уже знаем, чего ожидать, но никогда не знаешь наверняка, чем все закончится! Выпускайте мясо!

Решетка поднялась, выпустив на арену всех четверых бойцов.

Руун видел, как их противники смотрят на него и его напарника со страхом в глазах, но правила есть правила и он просто принял их, как данность, надвигаясь в их сторону.

Впрочем, не успел он подойти, как его напарник рванул вперёд с двумя кинжалами наперевес и оборвал жизни