кажется, аборигены сидели по всему лесу, наблюдая за нами. Наконец, заросли зашелестели совсем рядом:

– Кто такие? – послышалось оттуда.

– Я Бута, капитан этого судна, а это моя команда. Мы пришли с миром, хотели поговорить, – ответил Бута.

– У них там белый человек! – встрял Чура. – Я прогнал его!

– Угомонись, Чура! – из зарослей показался высокий силуэт. – Я вождь, господин этих земель! Белым людям нечего здесь делать! Пусть сидят на корабле или мои люди выстрелят в них из лука.

– Но ведь этот белый человек принёс рыбу в дар великому вождю! – возразил Бута. – Это от него!

Вождь хмыкнул, вышел на свет. Полуголый, жилистый, с закрученными в жгуты волосами ниже плеч. На вид можно было дать лет сорок пять, но может, и моложе, в диких племенах люди старели быстрее.

Он осмотрел подарок и губы его растянулись в улыбке:

– Это…. Очень добрый поступок, последние дни мои люди голодают. Море поглощает наш остров. Белый человек сам поймал большую рыбу?

– Да-да! – закивал Бута. – Закинул удочку и выловил у самого дальнего острова.

– Ну тогда он ещё и страшно везучий человек, а значит, должен приносить только удачу!

Поразило с какой лёгкость вождь перешёл от одного поверья к другому.

– Эй, вы там, тут еда! Несите в племя! – крикнул он в сторону зарослей.

Из зарослей тут же выскочили ещё двое островитян. Бута передал им рыбу.

– Белый человек хотел бы увидеться с шаманом, – поспешно сказал он. – Это всё, о чём он просит.

Вождь издал нечто среднее между нервным смешком и кряканьем:

– Хм… Увидеться, конечно, можно, но шаман не станет отвечать на его вопросы. И подношения, – он покосился на рыбину, – его тоже не интересуют. Я боюсь, что ничего не получится.

– А мы попробуем! – послышался сзади голос Даргана. Он говорил по-таприкански, отчего даже Бута подскочил.

Я спустилась с трапа, давая дорогу королю.

Чура, видимо, вспомнив о каком-то срочном деле, тут же развернулся и зашагал к зарослям.

Выдержки из дневников Даргана

Капитан Бута поражал меня своей находчивостью и великодушием, однако я не был уверен, что это верный ход. Один раз уже не рассчитал свои силы, так что теперь наблюдал. Вернее, вслушивался, увидеть что-либо в этой первобытной темноте не представлялось возможным.

Выбрав момент, я спустился с палубы, вождь не возражал против моей встречи с шаманом.

Он выбрал одного из своих людей, чтобы он показал дорогу. Кеита пошла со мной, но мы оба знали, что с шаманом мне предстоит говорить один на один.

Внезапно островитянин остановился, кивнув на темнеющие у берега камни. На них я разглядел сидящий человеческий силуэт.

Островитянин оповестил нас, что у шамана послезакатное бдение.

Вскоре силуэт сменил позу, повернулся боком к нам.

Островитянин сообщил, что теперь у шамана лунное бдение. Он будет смотреть на горизонт, пока не взойдёт луна. Кеита, конечно, не удержалась от вопроса, сколько ещё бдений предстоит шаману. Из ответа я понял, что одно бдение будет сменять другое до самого утра, после чего шаман попросту уснёт.

Поговорить с шаманом можно было, только если он сам пожелает сделать это. Естественно, я решил, что мы поймём друг друга.

Я пошёл к скалам, встал на выступающий камень напротив. Восходящая луна светила ярче, и я уже вполне чётко видел согнутую спину, спутанные, торчащие врозь волосы и даже морщинистое лицо, повёрнутое в профиль.

Поначалу шаман не обращал на меня внимания, продолжая смотреть на горизонт. Восходящая над морем луна, уже очень ясно обрисовала его лицо, и я смог увидеть, как он нахмурился, затем повернул голову, посмотрел на меня анфас. Я ожидал каких угодно слов, но услышанное сбило с толку:

– На тебе печать чудовища! Ты ему подобен! Кто ты?

Как и другие известные мне шаманы, он не ждал ответа от меня, человека, его интересовало мнение духов природы.

Не разгибаясь, он спустился с камней, как человекообразная обезьяна, и побрел к скалам, я направился за ним. Там была круглая пещера, шаман первым вошёл внутрь, заклинанием разжёг костёр и жестом пригласил меня войти.

– Зрящий в глубины, – обратился я к нему, как полагалось, – я ищу то чудовище, что создаёт здесь беды.

И он ответил:

– Ты носишь его часть! Внутри себя, в жилах, в костях, в своей плоти.

Признаться, он встревожил меня, потому что во мне есть то, что я не мог объяснить и всегда держал в тайне. Но всё же я был уверен:

– Я не имею ничего общего с чудовищем, оно тень ведьмы, что прокляла моего деда.

Мне показалось, что он усмехнулся:

– Ты научился слышать, не взирая. Но не научился зреть, не слушая…

Я прервал его. Потому что ещё подростком узнал, шаманские речи могут заставить впасть в забытьё на несколько месяцев.

– Скажи, как мне найти чудовище. Ведь ты тоже хочешь, чтобы его остановили, я слышал ваш остров уходит под воду, ваши люди голодают. Я могу помочь.

– Сказать тебе… Ты слышал… Если ты будешь продолжать только слушать, ты ничего не добьёшься. Смотри, белотелый! Смотри!

– И тогда я увижу его?

– Я не знаю твоего будущего, его нет! Лишь лжецы рассказывают о том, чего нет. Могу сказать тебе только, что чудовище выходит не всегда, не ко всем. И к тебе не выйдет, потому что оно не может навредить тебе, как не стало бы вредить самому себе. Оно не покажется, пока ты жив.

Что бы это ни значило, именно я должен был забрать зерно чёток, я не мог послать туда никого другого.

Шаман уселся, поднял толстую ветку и резко сунул в огонь. Когда вытащил, на её конце полыхало пламя, он поднёс его к лицу и заговорил, то и дело поднимая глаза на меня:

– Твоя жизнь очень дорогая, стоит сотен других жизней. Оно чует смерть, но принесёт тебе её не оно.

– Это слишком путано.

– Так, может, распутаешь? – он сипло засмеялся.

Ночь полностью завладела миром, на небе высыпали белые звёзды, луна взошла над тёмным морем, дробясь в отражении сотнями полумесяцев. Свежий ветер, развеял душный тропический воздух, подгоняя пенящиеся волны всё ближе к берегу. Вот одна из них уже коснулась моих сапог. Островитянин давно заскучал и нырнул в заросли, я ждала, когда вернётся Дарган.

Наконец, его силуэт показался из-за скал, шёл он размеренно, глядя перед собой. Размышлял. В ответ на мои вопросы он лишь помотал головой.

– Он ничего не знает, Кеита.

– И… – но я осеклась. Спрашивать его,