– Других вариантов нет. Спорим, что в понедельник вечером ты сбежишь?

– Я? Ты хочешь сказать, мы. Я без тебя не уйду.

Андор трясет головой.

– Если я убегу, моим родителям дадут штраф в несколько тысяч баллов. Знаешь, как они разозлятся? Тогда домой я уже не вернусь.

– Ты говоришь про тех родителей, которые отправили тебя сюда через два месяца после того, как тебе исполнилось десять? Они тебя не заслужили. Ты пойдешь со мной, в горы.

Йона пытается придать своему голосу уверенности.

– И мэр обеспечит нам защиту.

– Конечно. Об этом можешь не беспокоиться.

– Тогда я согласен.

– Спокойной ночи, Андор. Завтра мы будем на свободе. Пусть тебе это приснится.

Йона закрывает глаза. Ей хочется увидеть во сне зеленую долину с цветами и ручейком. Но вместо этого ей снится, что Радовар превратился в развалины. Бабушка ходит между руинами и выдергивает сорняки, которыми всё заросло. Кажется, что стоит ночь, но, когда Йона поднимает взгляд к небу, она видит, что солнце закрывают тысячи и тысячи черных птиц. Когда она опускает голову, бабушки нигде нет. На одном из камней сидит папа. Он плачет и повторяет одно и то же: «За что, Йона? Ведь мы были почти на самом верху, за что, Йона, почти на самом верху, за что?»

– Где бабушка? – кричит Йона, но папа смотрит сквозь нее, а черные птицы сыплются на них, как черный град.

Понедельник тянется бесконечно. Обычно десять часов на конвейере и так тянутся для Йоны как десять дней, но сегодня кажется, что проходит целых десять лет. Стрелки на часах в четвертом цеху как будто приклеились к циферблату. К обеду у Йоны уже два выговора и пятьдесят минус-баллов. Вдобавок Лантер пригрозил ей, что если она наконец не проснется, то отправится прямиком в Мин-VII. От этих слов сердце на мгновение замерло, а потом Йона принялась работать как ненормальная. К концу второй смены Лантер даже довольно прихрюкнул и списал утренний штраф.

К ужину у Йоны так перехватило горло, что проглотить пять ложек сухого риса не получается. Даже Андор съедает не больше половины порции. Его глаза за стеклами очков нервно поблескивают. Они договорились, что пойдут в душевые отдельно друг от друга. Йона без пяти восемь, Андор на две минуты позже. И будут надеяться на чудо.

Без десяти восемь Йона сидит на кровати с совершенно прямой спиной. Она следит за дверью в холл, но дверь не открывается. Еще пять минут, и она пойдет в банный комплекс. Она встает. Андор лежит на своей кровати с закрытыми глазами. Как он может спать в такой момент? Она тихонько трясет его за плечо. Он тут же широко открывает глаза, надевает очки, садится и притягивает ее поближе.

– Мы ошиблись, Йона. Я мысленно перепроверил всё тысячу раз. Это не может быть банный комплекс.

– Да я сама не понимаю, но что еще это может значить?

– Правильный ответ у нас под носом, но я не понимаю где. Где же, где?.. – бормочет Андор, лихорадочно озираясь вокруг.

Йона смотрит туда же, куда и он. Кровати, шкафчики, «минусовые», дверь в столовую, обшарпанные диваны, полки с книгами и допотопными играми. Ничего такого, к чему бы подошло «бк». И всё же боковым зрением она что-то улавливает. Она медленно возвращается глазами обратно: столовая, диваны, кровати, дверь в холл, контейнер с бельем. Йона хватает Андора за руку.

– «Бк» – это бельевая корзина! – шепчет она.

У двери в холл стоит большой пластиковый контейнер, куда по понедельникам они кидают грязные комбинезоны и полотенца. Каждый понедельник около восьми за ним приходит сотрудник Мин-III.

– Вот мы с тобой балбесы. Как можно было не догадаться?

– Это уже не важно. Ты должна в нее забраться, Йона. Прямо сейчас!

– Мы вместе! Я тебя здесь не оставлю.

Андор смотрит на часы – без двух восемь, – на контейнер, на детей в спальне. Потом смотрит на Йону. У него дрожат губы, но голос звучит твердо:

– Слишком поздно. Мы не сможем вдвоем незаметно забраться в контейнер. Иди одна.

– Нет! Я без тебя не пойду!

Андор уже не похож на того цыпленка, с которым она познакомилась в первый день в Мин-III.

– Пойдешь. Через несколько секунд все будут смотреть на меня. А ты в это время залезешь в контейнер. Не забывай обо мне. Пока, мой не-друг.

– Нет! Не надо! – кричит Йона, но уже поздно. Андор выпрямляется на кровати во весь рост и начинает кричать. Потом спрыгивает на пол и с воплями носится по залу.

Сейчас. Единственный шанс. Йона с трудом отрывает взгляд от мальчика в очках и с белым чубчиком. Он хаотично перемещается по спальне, кидаясь под ноги другим детям и опрокидывая шкафчики. Пока все гоняются за Андором, она быстро пробирается к корзине и залезает внутрь.

Задержав дыхание, она протискивается через кучу белья вниз. В два счета оказывается среди грязных носков, влажных полотенец и комбинезонов, воняющих так, будто их проносили не снимая пару месяцев. Из зала глухо доносятся крики Андора и звук падающей мебели. Кто его поймает? Ники, крупная девчонка почти восемнадцати лет от роду, которая любит специально сбивать всех с ног? Или Пауль, противный парень, которого она всегда обходит стороной? Как у Андора сломались очки и почему она об этом так и не спросила? Йона стискивает зубы, чтобы не закричать от боли за этого мальчика, которого перемалывают челюсти Радовара. А он еще и пожертвовал собой ради нее. Ей стоит усилий не выпрыгнуть из корзины и не побежать на помощь Андору. В Мин-III она уже ничем не может ему помочь. А он никогда не простит ей, если она упустит шанс сбежать.

Вдруг в зале наступает жуткая тишина. Йона напрягает слух, но из-за груды белья больше не проникает никаких звуков. Она и сама не замечает, как громко всхлипывает. Эй! Не хватало еще выдать себя. Она зажмуривается и дает себе клятвенное обещание вытащить Андора отсюда. Любой ценой.

Звук открывающейся двери. Корзина приходит в движение. У Йоны так громко бьется сердце, что становится страшно, вдруг его услышат. Контейнер переезжает через порог, с грохотом едет по холлу, у лифта останавливается. Она выбралась из А-2. Но непонятно, куда она едет и кто ее везет. А вдруг они с Андором ошиблись и ее сейчас ждут в душевых?

Дзынь. Приехал лифт. В животе защекотало, значит, они едут вниз. Всего несколько секунд, потом контейнер опять разворачивается и едет дальше. Звук быстро вращающихся колес. Йону трясет во всё стороны, как будто ее прямо вместе с грязной одеждой кинули в стиральную машину. Контейнер переворачивается на бок, и она сползает вниз. Потом тишина. Вдруг раздается резкий звук, будто захлопнулась дверь, и сразу затем низкий рев заведенного двигателя.

Кто-то выкапывает ее из-под комбинезонов и полотенец, светя перед собой фонариком. Свет попадает ей прямо в глаза, и она зажмуривается.

– Йона!