ПЕРЕРЫВ НА РЕКЛАМУ

КОГДА АВТОР КОЕ-ЧТО ЗАИМСТВУЕТ

Джаред вышел из родительского дома и сел в машину к Шеннон.

— Что такое, чувак? — спросила она.

Он растерянно потряс дредами.

— Мои родители, знаешь, они просто… Как сказать… Такие…

И тут по радио заиграла песня, которая в полной мере выражала все его чувства.

— Эй, прибавь-ка!

И оба закивали в такт музыке.

Прикрывшись лицемерной маской,

Вы не знаете, что нам

Видны ваши широко закрытые глаза.

Вы не видите ту ложь,

Что видим мы.

Она разрывает наши души.

Вы продали наше детство

За тридцать серебреников.

На последних аккордах песни Шеннон вздохнула и сказала:

— Это прямо про нас. Как будто они все знают.

— Ага, — подхватил Джаред. — Как точно они все подметили про наших родителей, наше мертвое общество и все такое. Прямо как в жизни.

— Да, эти «Рэйдж агейнс пампкин»[27] круты.

Сомневаясь в собственном красноречии, автор вежливо откланивается и доносит свою мысль с помощью стихотворения Эдгара По, романа Айн Рэнд или цитаты из речи Мартина Лютера Кинга. Но читатель покупает вашу книгу не для того, чтобы узнать, что думают все эти люди. Он ожидает, что у вас у самого есть что сказать. Именно это и должны делать писатели — говорить о жизни своими словами.

Иногда цитаты бывают очень даже уместны. Например, если сюжет связан с музыкой, поэзией и т. д. Цитаты могут дополнить вашу мысль, но не выражать ее, чтобы у читателя не создавалось впечатление, будто он слушает объявление. Когда же автор то и дело прибегает к цитированию, начинает казаться, что на этих страницах он взял выходной от писательских трудов, подыскав себе сомнительную замену.

ВЕЧЕРНЯЯ ПРОПОВЕДЬ

КОГДА АВТОР РАЗМАХИВАЕТ КАДИЛОМ

— Нет, ты не понимаешь, Пуэбло, — сказал Грюфф, целясь трясущемуся наркобарону в голову. — Дело не в том, что наркотики делают с людьми. Дело в том, что с людьми делают деньги. Деньги — это такой же наркотик. Ты на все готов ради них, как торчок на все готов ради кокаина. Когда деньги становятся важнее семьи, работы и общественных норм, мы утрачиваем почву под ногами. Вот почему твои отношения с женщинами, даже с самыми красивыми, в итоге оказываются поверхностными и недолгими.

— Похоже, ты завидуешь мне, идиото, — иронично ухмыльнулся Пуэбло Эспадрилья.

— Ха, — рассмеялся Грюфф. — Когда ты пожертвовал всем ради денег, ты уже не способен ничего ценить. Думаешь, я завидую твоим деньгам? На самом деле я больше завидую той сеньорите, которую ты обидел. Хоть жизнь и сдала ей паршивые карты, она смогла сохранить честь и не утратила способность любить. И поэтому она богаче тебя. Только любовь делает нас истинными баронами человеческих душ.

Как у любого человека, у героев книг есть свои убеждения и принципы. Иногда взгляды главного героя совпадают с авторскими, и тогда герой говорит от лица обоих. И это хорошо, если не перегибать палку. Читатель задумывается о том, что на кону не только счастье персонажа, но и общечеловеческие ценности. С другой стороны, у читателя может возникнуть ощущение, что кто-то лупит его по голове книгой по саморазвитию.

Идеи, о которых вы говорите прямо, должны быть оригинальны, новы, остроумны и глубоки. Отлично, если через сюжет ненавязчиво проходит мысль о том, что «любовь побеждает все». Таких книг можно прочитать множество. Но стоит герою начать объяснять, что любовь побеждает все, как тут же возникает желание отложить роман. Всем нам хочется видеть торжество любви, однако почти никому не хочется читать долгие объяснения того, что и так очевидно.

ОБУЧАЮЩИЙ ФИЛЬМ

КОГДА КАРТЫ КРАПЛЕНЫЕ

Рейнфлауэр нехотя вошла в «Старбакс». Она спасала белок у реки после недавнего разлива нефти, и из-за того, что малому бизнесу стремительно перекрывали кислород, больше помыть руки было негде. Дверь уборной была заперта. Три бариста, сбившись в кучку за барной стойкой, посмеивались над ней.

— Можно мне ключ от уборной? — попросила она своим мягким голосом. — Мне нужно помыть руки.

— Да ладно! — ответила одна из девушек, обдав Рейнфлауэр никотиновым дыханием. — Не знала, что хиппи моются.

Другие захихикали и дали ей пять. Вторая бариста забросила ключ под большой холодильник, который словно тоже посмеивался своими контейнерами с рафинадом и молоком, угрожая миллиону детей ожирением.

Отшатнувшись, с руками, горящими от токсинов военно-индустриального производства, Рейнфлауэр вернулась к своему велосипеду, раму которого сама лично сплела из лозы, и отправилась в долгий путь домой. Всю дорогу злобные водители машин засыпали ее проклятьями и даже пытались столкнуть с трассы.

— Эй ты! Тормози!

Рейнфлауэр увидела жирного, вонючего полицейского с зализанными волосами. Он махал ей, чтобы она остановилась.

— Ты что, не знаешь, что так ездить нельзя, шалава? — спросил полицейский, сплюнув на колесо ее велосипеда.

— Как, офицер? — уточнила она.

— Давай, дурочку не разыгрывай! — сказал он и выписал ей кучу штрафов.

Рейнфлауэр стояла на обочине, едва сдерживая слезы, руки болели от химикатов. Какой-то мужчина в костюме, проходя мимо, уставился на нее своим мертвым взглядом, а потом одобрительно кивнул фашисту-копу.

Это более развернутая версия «Гневного разоблачения», где каждый персонаж, каждое событие, каждое место служит только для указания на несправедливость. Такие книги иногда печатаются определенными СМИ или общественными организациями. Но это еще не значит, что кто-то станет их читать.

Если хотите завоевать широкую аудиторию, лучше открыто признайте: главная цель романа — продемонстрировать социальные заблуждения по тому или иному поводу. Затем выберите события, происходящие на протяжении нескольких месяцев или лет, чтобы череда несправедливостей была не так навязчива.

Возьмем хрестоматийный пример с сюжетом о гитлеровском режиме и преследовании евреев. Тевье-молочник[28] по дороге на работу подвергается разного рода унижениям и оскорблениям от каждого проезжающего немца. Мы следим за его жизнью в течение нескольких месяцев и наблюдаем, как меняется ситуация.

Бывает, что неизвестный автор занимает в книге позицию, которую разделяют все в мире, но обозначает себя как одинокого борца за истину. И пока он настойчиво доказывает непросвещенному читателю, что нельзя жестоко относиться к животным, бунтовать начинает уже сам читатель. Да, у вас есть убеждения, но с чего вы на нас-то кричите?

Другая крайность — когда в романе выражается точка зрения, с которой никто не согласен. Для таких