Не знал — как бы не так, черт возьми! Возвращение Эвелин наверняка наделало шума в целом графстве.

— Я уверен, что уже к утру у нее все пройдет, за исключением легкого першения в горле. Она пробыла в дыму не так долго, как бедный мистер Гиббс. Я дал ей лауданум, чтобы она побыстрее заснула. И свежий воздух ей тоже нужен.

Натан прочесал пальцами волосы.

— Спасибо.

— Пожар потушен? — поинтересовался доктор Белл, направляясь к двери. Услышав утвердительный ответ Натана, он вздохнул: — Какая трагедия! Как вы думаете, из-за чего он начался?

— Из-за чьей-то неосторожности. Я вас провожу.

Натан не стал больше ничего говорить, уверенный, что свеча Эвелин каким-то образом соприкоснулась с растворителем.

Проводив доктора Белла, он вернулся в покои жены. Ему не терпелось поскорее ее увидеть, поэтому он не стал дожидаться приглашения, открыл дверь и просунул голову в спальню. Кэтлин хлопотливо собирала одежду и белье, а Эвелин сидела в постели, опираясь на целую дюжину подушек. Ее золотистые волосы, потускневшие от пепла, были рассыпаны по плечам.

— Не помешал? — спросил Натан, входя в комнату.

— Нет, милорд, — отозвалась Кэтлин, подняла с пола ворох одежды и пошла к двери. — Я как раз собиралась уходить. Надо отдать эти грязные вещи Фрэн. Боюсь, на этой неделе ей придется перестирать целые горы белья.

— Пожалуй, — согласился Натан, отступил в сторону и придержал дверь, давая женщине пройти.

Когда она ушла, он тихо притворил дверь и обернулся. Эвелин смотрела на него, обхватив себя руками. Веки ее были припухшими.

— Я нормально себя чувствую, — хрипло проговорила она.

— Я должен в этом убедиться. — Он подошел к кровати. — Пожалуйста, смотри. Что с оранжереей? — спросила она, зевая.

— Сгорела.

Эвелин поморщилась:

— Совсем?

Он печально кивнул.

Она вздохнула и откинула голову на подушки, закрыв глаза.

— Не представляю, как такое могло случиться.

— Возможно, из камина выпал горящий уголек.

— Но камин не топился, — сказала она, открыв глаза и посмотрев на мужа. — Я не видела там даже жаровни.

Он нахмурился и сел на край кровати.

— Тогда, может быть, все дело в свече. Она энергично потрясла головой:

— У меня была только одна свеча. Я… Натан нахмурился еще больше:

— В чем дело, Эви?

— Перед тем как это случилось, я слышала что-то странное. Кто-то закрыл западную дверь. Она была открыта — я точно знаю. Через нее выходил мистер Гиббс. Но вернулся он через восточную дверь и сказал, что думал, будто она заперта, а потом раздался взрыв.

Он недоуменно пожал плечами:

— Дверь могла захлопнуться от ветра. — Эвелин покачала головой. — Послушай, Эви, — терпеливо увещевал Натан, — я думаю, во всем виноват ветер. Это из-за него закрылась дверь, а потом пламя твоей свечи соприкоснулось с растворителем, а ты этого даже не заметила.

— Нет, — упрямо возразила она. — Все случилось именно так, как я тебе рассказала, Натан.

— Я тебе верю, но мне кажется, что ты что-то упустила или не увидела растворителя. Возможно, мистер Гиббс неаккуратно его нес. Это единственное, логичное объяснение.

— Вовсе нет. Ты не думал, что это может быть каким-то образом связано с тобой?

— Со мной?

— Вспомни-ка: всего несколько дней назад на нас напали разбойники, а ведь по этой дороге редко ездят экипажи.

— Не понимаю, какое отношение это имеет к пожару. Эвелин устроилась поудобнее.

— В Англии тебя называют распутник Линдсей. Думаю, заработав такое прозвище, ты нажил себе не одного недоброжелателя.

Он удивленно отпрянул:

— Ты, в самом деле, полагаешь, что, играя в карты и охотясь, можно нажить себе смертельного врага, который теперь пытается спалить мой дом?

Она пожала плечами и повернулась на бок.

— Не знаю, Натан. Я просто советую тебе обдумать такую вероятность, прежде чем обвинять меня или бедного смотрителя. Ты слишком поспешно сделал выводы из этой трагедии.

Когда же, наконец, они перестанут упрекать друг друга?

Эвелин вздохнула и сказала, что хочет отдохнуть. Натан встал, затушил свечу у кровати и двинулся к двери, но тут вспомнил, что сказал доктор Белл: ей нужен свежий воздух. Он развернулся и направился к гардеробной, открыл дверь, потом пересек комнату и распахнул двери в коридор и гостиную. Ну вот, теперь ее спальня будет хорошо проветриваться. Натан еще раз тихо прошелся по покоям жены. Однако, вернувшись в ее спальню и тихо ступая по ковру, он услышал какой-то звук, замер и обернулся к кровати. Звук повторился. На этот раз Натан не сомневался: Эвелин плачет!

Ему, было невыносимо слушать ее рыдания, особенно после того, что она сегодня пережила. В темноте он подошел к кровати и положил руку на ее плечо.

— Уходи, — пробормотала она, — прошу тебя, оставь меня. Пожалуйста.

Натан медленно убрал руку, попятился и молча вышел из спальни.

Вернулся он только через два часа — после того как посетил комнату подвального этажа, где избавился от гнева, досады и страха единственным известным ему способом, потом перекусил и смыл с себя сажу и копоть.

Снова войдя в спальню Эвелин, он осторожно лег на кровать рядом с ней, ласково усмирив ее слабый протест, и обнял жену в твердом намерении всю ночь согревать ее своим телом.

Микстура сделала свое дело — Эвелин опять заснула. Ее дыхание было медленным и глубоким. Натан знал по опыту, что теперь ее не разбудишь даже пушками.

Он закрыл глаза.

Он будет согревать ее. Он будет оберегать ее. А завтра он выяснит, кто пытался причинить ему вред, и собственными руками разорвет мерзавца на куски.

Джек Хейнз был сильно обеспокоен обвинениями в свой адрес, хоть и не признался бы в этом ни одному смертному.

К немалому восторгу его старых друзей, Уилкс объявил им, что Джека подозревают в любовной связи с принцессой Уэльской. По словам того же Уилкса, власти сажают в тюрьму мужчин, которые, по слухам, совершили государственную измену, побывав в постели Каролины. Вчера, увидев карету герцога Кентского, Джек решил, что попался. Когда выяснилось, что приехали к леди Линдсей, он почувствовал лишь временное облегчение — это было похоже на отсрочку смертного приговора.

Именно в тот момент Джек решил вернуться в Шотландию и дождаться окончания спора между принцем и принцессой Уэльскими. Ему не хотелось, чтобы его судили англичане. История показывала, что такие суды плохо заканчивались для шотландцев, и у него не было оснований надеяться на снисхождение.