Он хотел уехать как можно скорее, но, к сожалению, пожар его задержал. После многочасовой борьбы с огнем бок о бок с другими помощниками Джек вернулся к себе и упаковал сумки. На следующее утро, когда он уже собирался послать за лакеем, по счастливой случайности тот появился сам и попросил его зайти в кабинет к графу.

— Хорошо. Я и сам хотел с ним поговорить. Пожалуйста, отнеси вниз сумки. И скажи, чтобы седлали мою лошадь.

Он взял двумя пальцами крону, немного подержал ее и швырнул молодому человеку.

Лакей ловко поймал монету левой рукой.

— Слушаюсь, сэр.

Когда Джек вошел в кабинет, там уже сидел Доннелли. У него был такой вид, как будто он только что встал с постели. Уилкс отсутствовал. Впрочем, он частенько до утра оставался в деревне.

— Ты выглядишь довольно свежим, Ламборн, — заметил Линдсей, задумчиво оглядывая Джека.

Линдсей же, напротив, отнюдь не производил впечатление выспавшегося человека.

— Все благодаря шотландскому виски, — сказал Джек, подмигнув Доннелли, с которым постоянно спорил, отстаивая преимущества шотландского виски перед ирландским. — После того как мы затушили этот проклятый пожар, я пропустил пару стаканчиков.

— Кстати, о пожаре… Я вам бесконечно благодарен за вчерашнюю помощь, — сказал Линдсей и запустил в волосы пятерню. — Не будь у нас столько людей или поднимись ветер раньше, последствия могли быть катастрофическими.

— К счастью, сгорела только одна оранжерея, — заметил Джек.

— Да, огонь удалось усмирить, — кивнул Линдсей и, слегка сдвинув брови, посмотрел на свои руки. Джек увидел на них царапины и синяки. Натан изучал их так, как будто не знал, что с ними делать. — Скажите мне вот что: почему кто-то пытался мне навредить?

— Навредить? — удивленно переспросил Доннелли. — Это был несчастный случай, Натан, а вовсе не поджог.

Линдсей пожал плечами, не отрывая глаз от своих пальцев. Неожиданно он опустил руки и, невесело улыбнувшись, взглянул на друзей:

— Как вы думаете, почему Уилкса так долго нет? Что он делает, черт его побери?

— Я здесь! — крикнул Уилкс из коридора и в следующую секунду вошел в кабинет.

Линдсей сцепил руки за спиной и оглядел трех своих гостей. Джек знал его очень давно и, несмотря на все перипетии жизни Натана, еще никогда не видел друга таким смущенным, как сейчас.

— Мне очень жаль, но я… я вынужден попросить вас всех… уехать, — сказал он.

— Что? — со смехом спросил Доннелли.

— Я понимаю, что подобную просьбу нельзя произнести вежливо, — продолжил Линдсей. — Вы все мои давние друзья, я знаю вас с незапамятных времен. Но я должен попросить вас на время уехать из Истчерча. Эвелин и я… мы… — Можешь не продолжать, — оборвал его Джек. Ему было невыносимо слышать, как его друг пытается говорить о мучительных для себя вещах. — Мы и так уже загостились в твоем доме, пора и честь знать. — Он хлопнул Доннелли по плечу. — Я еду в Шотландию, джентльмены. Если люди короля будут меня искать, вы же не скажете им, где я?

— А мне надо в Лондон, — заявил Уилкс, вставая и потягиваясь. — Хочу повидаться там с одной крошкой, — добавил он, подмигнув. — К вечеру я уеду.

— Спасибо, — сказал Натан.

— Ты что, настаиваешь, чтобы мы уехали прямо сегодня? — поинтересовался Доннелли.

— Доннелли опять влюбился, — сочувственно заметил Уилкс, — и ему не хочется покидать свою избранницу.

Тот засмеялся и поднялся с кресла.

— Я бы не стал называть это любовью. — Он подмигнул. — Однако она симпатичная крошка, как сказал бы Ламборн.

— Поехали в Лондон вместе, — предложил Уилкс. — Там столько милашек, что мне одному со всеми не совладать.

— Хорошо. Вдвоем все-таки веселее, — согласился Доннелли. — Ну что, идем собирать вещи?

— Мы еще увидимся до вашего отъезда, — пообещал Линдсей с благодарной улыбкой.

Когда Уилкс и Доннелли ушли, хозяин дома вдруг с усмешкой взглянул на Джека:

— Значит, бежишь в Шотландию? Смотри, поосторожнее там с любовницами, приятель! Я слышал, шотландцы довольно жестоки по отношению к тем, кто спит с их женами.

Джек расхохотался.

— Я знаю об этом лучше, чем кто-либо другой, милорд, — ответил он.

* * *

День был холодным, сырым и пасмурным, но работа по очистке территории после пожара продолжалась. Поскольку все слуги были заняты, горячую воду для ванны принесли в покои Эвелин только в середине дня. Вчера вечером она тщательно вымылась над раковиной, но ничто так не успокаивает, как горячая ванна.

В ванной комнате, согретой двумя пылающими жаровнями, Эвелин положила голову на край ванны, закрыла глаза и вспомнила Робби.

Он ковылял впереди, таща за собой палку, которая была длиннее его самого. Стоял необычно теплый мартовский день, и шарф, которым она обычно заматывала его горло, лежал у нее в корзинке…

— Прошу прощения.

Эвелин ойкнула и испуганно подняла голову. Погруженная в воспоминания, она не слышала, как Натан вошел, и теперь, расплескивая воду, потянулась за полотенцем. Но оно было далеко, поэтому пришлось быстро погрузиться в воду и закрыться руками.

— Выйди, пожалуйста, — попросила она. — Мне хочется побыть одной.

Но муж не только не вышел, но и окинул ее откровенно жадным взглядом, от которого все внутри у нее задрожало. Эвелин опустилась в воду почти до самого подбородка.

— Прошу тебя, выйди, Натан, — повторила она.

Он пренебрег ее просьбой и медленно поднял взгляд к ее глазам.

— Как ты?

— Гораздо лучше. — Эвелин чувствовала себя совершенно беззащитной, но он смотрел на нее с таким очевидным желанием, что она ощутила странный жар в груди. — Ты пялишься на меня так, как будто я одна из твоих шлюшек.

Он улыбнулся:

— Уверяю тебя, ты привлекательнее любой из них.

Эвелин улыбнулась в ответ и рассеянно провела пальцами по поверхности воды.

— И ты думаешь, что тебе удастся меня соблазнить? Говори, зачем пришел, и уходи. Вода остывает.

Его взгляд скользнул по ее груди, выглядывавшей из пены.

— Я отправил наших гостей по домам, — объявил он, медленно пройдясь глазами по ее торчавшим из воды коленям.

От удивления она на секунду лишилась дара речи.

— Что?

— Отправил их по домам, — повторил Натан, любуясь ее бедром, которое частично проступало под водой.

Сколько себя помнила Эвелин, в доме всегда крутились один или несколько дружков Натана.

— Почему? — спросила она.

— Ну, как тебе сказать. — Натан криво усмехнулся и посмотрел ей в лицо: — Я подумал, что ты будешь рада, если они уедут.