— А может, мне обидно, папаша!

— Ладно, помолчи, милая, я подружку твою спрашиваю. Тысогласна?

— А что делать-то надо? — поинтересовалась Муся.

— Ковры пропылесосить, полы помыть, словом, содержатьквартиру в чистоте.

— А стирка-глажка?

— Нет, этого не надо! Ну, может, когда в магазинсходишь…

— И сколько вы будете мне платить? — краснея,спросила Муся.

— По двадцать долларов за раз. Годится?

— Годится. Но только я могу во второй половинедня! — смущенно сказала Муся.

— И чудненько! Часиков в пять?

— Да!

— Вот и отлично! Завтра сможешь прийти? — Я исегодня могу, хоть сейчас.

— Сейчас я не могу, миленькая. Давай, приходи завтра.

— А у вас сколько комнат? — поинтересовалась Муся.

— Две, миленькая, две! Вот и хорошо, ты с моим Бомжикомладишь, я спокоен буду. Значит, договорились? Приходи завтра в пять!

— Хорошо, приду!

— Ну и отличненько!

— Папаша! А вознаграждение нам за Бомжика вашего будетили нет? — гнула свое Виктоша.

— Будет, будет! Не волнуйся. — Он встал и вышел изкухни.

Виктоша победно глянула на подругу, мол, знай наших!

— Вот вам, девчата, сто тысяч!

— Сто тысяч? — возмущенно воскликнула Виктоша. —Вы смеетесь, папаша? Да за эти деньги нам остается только взять вашего Бомжикаи обратно на крышу отнести! Побойтесь Бога, папаша!

— Я пошутил! Вот вам сто долларов на двоих! Этогохватит!

— Этого — хватит! Вот это — по справедливости! Зря, чтоли, мы по крышам за котярой гонялись!

Виктоша взяла стодолларовую купюру, поглядела ее на свет испрятала в карман.

— Ну все, подруга, пошли! Повезло тебе, работенкунадыбала! Папаша, правда, не больно расщедрился, но сойдет по нынешнимвременам!

— Ты вот что, миленькая, иди и подожди подружку внизу!А то уж очень ты языкастая, не люблю я этого.

— Да пожалуйста, — пожала плечами Виктоша.

Она нарочито медленно натянула пальто, повязала шарф,повертелась перед зеркалом и, наконец, удалилась со словами:

— Муська, я тебя внизу жду! Не больно-то задерживайся!

Когда дверь за Виктошей закрылась, Ярослав Пантелеймоновичсказал:

— Вот что, Маруся, чтобы этой шалавы тут и близко небыло! Поняла?

— Поняла, — скромно потупившись, проговорила Муся.

— Сейчас я тебе все покажу, где у меня пылесос, гдечто! Вот смотри!

Ярослав Пантелеймонович открыл дверцу стенного шкафа, и Мусячуть не вскрикнула. С внутренней стороны дверцы была наклеена большаяфотография… ослятника Софьи Осиповны! Вся коллекция как на ладони. А некоторыеослики помечены крестиком. Ничего себе!

— Ой, какие игрушечки! — придурковатым голосомзакричала Муся. — Какие хорошенькие!

— Хорошенькие, очень хорошенькие, — как-то зловещеподтвердил Ярослав Пантелеймонович. — Гляди, вот тут пылесос, вот тут кнему все приспособления. Вот тут тряпки, а вот тут перчаточки резиновые, чтобыручки свои не портила!

— Спасибо! — пробормотала Муся, с трудом отрываясьот фотографии. — Это что, коллекция осликов? — все-таки решилась онаспросить.

— Да, когда-то я собирал их, а потом подарил всехразом. А снимок на память оставил.

— Понятно. Извините, я могу идти?

— Иди, миленькая, иди, а то подружка твоя со стольникомдеру дать может!

— Ну что вы, она не такая! — вступилась за подругуМуся.

— Помяни мое слово, она еще надует тебя! Ты, я вижу,девочка хорошая, не надо бы тебе с такой шалавой дружить, ох, не надо бы!

Муся ничего не ответила, быстро надела пальто и шагнула ужек двери, как вдруг к ней подбежал Бомжик и стал тереться о ее ноги.

— Прямо приворожила ты его! Я даже ревную! —признался Ярослав Пантелеймонович.

Муся застенчиво улыбнулась.

— До свидания, до завтра!

— До завтра, до завтра, миленькая! Идем, я тебя выпущу!

Муся выскочила на площадку. К счастью, лифта ждать непришлось. Внизу ее поджидала Виктоша.

— Вика! Если бы ты знала…

— Он что, к тебе приставал? — деловитоосведомилась Виктоша.

— Да ты что! Он же старик! Вика, знаешь, что я тамвидела?

— Тсс! — Виктоша глазами показала на дремлющуюконсьержку.

Девочки выскочили на у лицу.

— Ну? Что ты там углядела?

— Коллекцию! Тети Сонину коллекцию!

— Как? — опешила Виктоша.

— Фотография! На дверце стенного шкафа с внутреннейстороны приклеена большущая фотография всех ослов! Вся коллекция, а некоторыеослы отмечены крестиками!

— Ошизеть можно! — вырвалось у Виктоши.

— Не то слово!

— А ты запомнила, какие ослы крестиками помечены?

— Нет, что ты! Я не успела, он шкаф закрыл! Но завтра як нему пойду…

— Ты что? В самом деле пойдешь к нему?

— Сказать по правде, я не собиралась, но теперь ужточно пойду!

— Ну и дела! — присвистнула Виктоша. — Авообще-то здорово! Стольник заработали, кота домой вернули и еще на следпреступника вышли! И все за один раз!

— Да, Вика, ты была права, когда заподозрила этогостарика! Он угрожал тете Соне, хотел причинить ей неприятности… Но что ты-товытворяла? Ужас просто! Я чуть со стыда не сгорела!

— Со стыда? — поразилась Виктоша. Тебе за меня,что ли, стыдно было?

— Конечно! Ты вела себя ужас как…

— Муська, я же не вела себя, а играла роль! Что, так ужнеприлично было?

— Кошмар! Он же, когда ты ушла, сказал мне, чтобы ногитвоей даже близко там не было!

— Зато благодаря этому ты обнаружила фотографию ослов!

— Ну, что, поехали к Стасу? — спросила Муся.

— Поехали! А что с деньжатами сделаем?

— Поделим по справедливости!

— А я думаю, не надо их делить!

— Почему это? .

— Мы эти деньги на всякий случай отложим. Мало ли какиеу нас могут быть общие нужды!

— Правильно! И то, что мне старик заплатит, я тожевнесу в общую копилку.

— Ага! Теперь у нас, как у настоящих уголовников, будетобщак!