шаг вправо, то расстрел. Неустойку сделай космическую, чтобы сразу под монастырь. Пункт о неразглашении тоже включи. Наниматель не я. Фирма, Стёпа. Ясно?

- Да.

- И последнее. Портфолио у девочки достойное, я смотрел. Так вот, при найме восхитись с пеной у рта. Скажи, что талант в ней учуял за версту и готов платить, чтобы она занималась только тобой, пока не сдаст объект полностью.

- Ставка?

- Давай по максимуму. Сколько я Брагару в прошлом году за дом платил?

- Две тысячи за квадрат.

- Вот. Этой предложи три.

Помощник присвистнул, а затем и вовсе раскашлялся.

- Повезло даме, – заключил он, а я хищно улыбнулся.

- Не то слово. Но и это еще не все. Задаток. Ты должен выдать его сразу. Тысяч триста и налом. Ясно?

- Но…

- Никаких «но».

- Понял.

- И пусть распишется, что деньги приняла и к работе приступила. Ну, тут уж не мне тебя учить.

- Это всё?

- Мою квартиру в порядок приведи. Холодильник забей полностью. И бар. Я планирую вернуться через неделю.

- Ждём в нетерпении.

И я тут же отключился, беспрерывно жуя самую вкусную пиццу на свете. Еще вчера она была так себе, но сегодня… М-м, холодная, немного подсохшая. Best of the best!

Проглотив пару кусков, почти не жуя, и снова набрал номер. На этот раз начальника службы безопасности.

- Валера.

- Да, босс?

- Контакты Райской скинь Стёпе.

- Сделаю.

- Это не все.

- Слушаю.

- Он её будет принимать на работу в ближайшее время. Так вот, при первой встрече ей выдадут на руки довольно крупную сумму денег.

- Угу.

- Эти деньги нужно у нее украсть, Валера.

- Не понял.

- Все ты понял. Выполняй.

Ну вот и ладушки. Сыр в мышеловке, осталось только дождаться, когда Лера решит им полакомиться.

Скорее бы уже…

Да!

Глава 25 – Асфиксия

Лера

- И ты вот тут живешь по доброй воле, Лерочка?

Мария Марковна медленно обводит мой домик ошарашенным взглядом. Ну, да. Здесь не то, чтобы прямо резиденция королевы Елизаветы. Только на стенах поклеены новые обои. В остальном же – печальная картина. Но лучше так – своё, чем скитаться по общежитиям, где одна уборная на четыре секции. Многим этого не понять, даже если постараться объяснить. Потому что ценность даже таких, непрезентабельных на первый взгляд вещей, приходит только с опытом.

А к хорошему люди быстро привыкают, забывая, что было у них за спиной.

Поэтому я ничего не отвечаю старушке. Я просто лежу на боку и тупо смотрю, как пылинки танцуют свой хаотичный танец в лучике света, пробившимся сквозь ажурную занавеску. Как же и мне хочется стать вот такой невесомой частичкой.

Без дум. Без воли. Без боли.

- Лера! Ну что это за дела? Геля тебе бульончик от меня принесла, ты почему не поела? – недовольно ворчит с кухни бабулька.

- Потому что я не хочу. Ни-че-го не хочу! – хрипло скреплю я и прикрываю глаза.

Из правого глаза на подушку скатывается слезинка. В левом замирает соленым озером.

«Это от температуры», – утешаю я себя, но верится с трудом.

Ну сколько ж можно-то, а? Я устала…

Мария Марковна возвращается ко мне спустя несколько минут. На подносе тарелка с супом и сухари. Смотрит на меня сурово и безапелляционно.

- Вторая неделя пошла, Лерочка. Совсем стала на приведение похожа. Ну надо как-то на ноги подниматься. Если не есть, то ты так и не поправишься.

- Спасибо, – тут же задыхаюсь, кашляя и сгибаясь в три погибели, – но я не голодна.

Да и вылечить физическую оболочку, увы, недостаточно.

- Так! Оставить! Села и поела. Сейчас же! – пытается продавить она меня своим авторитетом.

Но я только отворачиваюсь и накрываюсь одеялом с головой. Мне плохо, да. Внутри и снаружи. И я хочу побыть одна, в своем бесцветном и стылом мирке, где есть только я и мое одиночество. Мне не нужна эта забота. Я не могу даже быть благодарной за нее, потому что не способна сейчас на эмоции.

У меня в груди все раскурочено и разворочено.

Просто оставьте меня в покое, пожалуйста! Мне необходимо пережить мое падение самостоятельно. Переварить его и выплюнуть, а иначе…

Не. Могу!!!

Одеяло с головы съезжает вниз, а скрипучая койка подо мной прогибается. Это Мария Марковна присела рядом, нежно поглаживая меня по спутанным волосам и тихо напевая какую-то колыбельную песенку.

Но я не слышу слов – мозги всмятку и в ушах шумит.

Зато сердце отзывается на эту неожиданную ласку. Ему, глупому, все еще хочется любви от объекта его порочной страсти. И совершенно неважно, что эта любовь уродлива. Оно рвется, словно голодное животное, с цепи. Скулит. Выпрашивает хоть капельку внимания от своего предателя.

Но там не Он.

Это не Его руки.

И доверчивая, наивная до безобразия мышца разочарованно стонет, а потом забивается в угол и снова погружается в глубокий ступор, мерно раскачиваясь из стороны в сторону.

Убаюканная засыпаю. А когда снова продираю глаза, то вижу тоненькую и маленькую фигурку Марии Марковны у себя на кухне. Опять что-то варит для меня.

- Проснулась? – выглядывает в проход.

- Угу, – киваю, но тут же морщусь. Голова на каждое движение грозится расколоться на тысячу частей. Но я не против. Эта боль отвлекает от другой – тупой и безысходной.

- Лер, я Гелю просила передать тебе мою просьбу о переезде. Ты подумала? Я живу одна, квартира большая, аж три комнаты – мне одной чересчур много всех этих пустых квадратных метров. Переезжай ко мне, а?

- Спасибо, но нет, – едва слышно отвечаю я.

- Но почему? – недоуменно и даже обиженно глядит на меня старушка.

- Вы меня простите, – пожимаю я плечами, не в силах сказать правду, – но я не хочу вас стеснять.

Попросить ее уйти я не могу. Это слишком низко. Но ускорить уход пожилой женщины я все же в силах. Беру предложенную пиалу со свежим бульоном и через силу тяну наваристую жидкость.

Горько – язык от температуры облез. Но я выпиваю все, а потом с мольбой поднимаю глаза на старушку, транслируя ей только одно: «уйдите!».

- Через два дня придет Геля. Я до конца недели тоже постараюсь заглянуть. Если передумаешь насчет переезда, то дай знать. Мы с