Поэтому ни в чем сомневаться не стоит.

Луна освещала казавшуюся безжизненной, но вполне населенную саванну, кусты и деревья, некоторые из которых таили неведомую опасность. Вит лежал не шевелясь, вспоминая, что с ним случилось за эти дни. Но сон пришел совершенно незаметно — быть может, оттого, что и во сне присутствовала Луна.

* * *

Полная луна светила над долиной. Обычно ночью здесь стояла тишина. Но сейчас долина была заполнена полуголыми людьми — орущими, визжащими что-то, мечущимися, словно пламя факелов, которые они держат в руках.

Что они орут, было поначалу непонятно. Вит мучительно вслушивался в эту отрывистую речь.

Впрочем, через некоторое время или он начал их понимать, или просто никакого перевода не требовалось.

— Жги их! Сожжем лживых богов! — орали люди, стараясь подбодрить друг друга.

Им было страшно — боги казались еще слишком сильными. Но отомстить тоже хотелось, и они старались всеми силами перебороть страх.

Каждый из них воображал себя героем. Да и был им: шутка ли — поднять руку на могущественных созданий, пусть внешне и подобных им?!

— Жги, жги, жги! — голосила долина.

За что мстить, каждый из них, если бы его удалось остановить и спросить, не смог бы сказать ничего вразумительного. Пробормотал бы что-нибудь вроде «им позволено все», «они слишком долго живут», «у них — все блага». Или стал бы пересказывать слухи, которые месяцами распространяли их нынешние вожаки: боги похищают младенцев у матерей, а потом изменяют их, и люди перестают быть людьми; боги не дают людям стать свободными; они называют себя учителями, а сами лгут и требуют невозможного.

Вожакам было известно: боги ослаблены, сообщения с их миром почему-то больше нет, а значит, если напасть на их город, помощи осажденным ждать неоткуда. Грех этим не воспользоваться, грех не сжечь тех, кто не дает самим править людьми!

Вожди ждали этого долгие годы. Приходилось таиться, говорить о своей преданности тем, кого сейчас собирались сжечь, кланяться и благодарить за подачки с их стола. Щедрые подачки, только им хотелось всего и сразу. Нужно было готовить свой народ: боги давали средства для лечения, а вожди спаивали людей. Если в селениях долины возникал мор, просто тихо кивали в сторону города, к которому никто не имел права приближаться без особого приглашения.

А уж с похищенными младенцами было и вовсе смешно: боги и в самом деле отбирали самых толковых детей, и отдать им кого-то из своей семьи на воспитание считалось честью. Да и не навсегда отдавали — родители могли видеть своих чад, а после в селениях появлялись «похищенные» — знающие, умелые. Непохожие на остальных.

Сколько усилий потребовалось, чтобы убедить: те, кто воспитывался в городе богов, несут зло. Но вода камень точит — справились, убедили.

Тех из них, кто был в долине и не сбежал, уже перебили. Против этого не возражали даже отцы и матери убитых. Теперь был черед за остальными, жившими за стенами города богов. Всех, кто там был, следовало перерезать без разбора.

Подбадривания все равно помогали очень плохо. Люди боялись пойти на штурм, опасались призраков былой силы, богов. Пусть и лишенные поддержки, боги все еще оставались могучими — по крайней мере, в это верили жители долины. Даже их вождям, стоявшим в дальних рядах, становилось не по себе.

Яростные крики «Жги их!» становились все тише и слабее. Еще минута — и факельщики дрогнули бы, расползлись бы по своим деревням, постарались бы забыться, лакая хмельной напиток. Ведь даже этот напиток когда-то подарили боги!

— Что же вы стоите, ротозеи?! Вы перестали быть мужчинами?! Что ж, мы одни сожжем лгунов! Они слабы, но вы слабее их!

Яростный крик одного из вождей раздался над притихшей толпой.

— Кто пойдет со мной, возьмет без счета красивых вещей!

Даже счету обучили их боги, но кто теперь о том вспомнит?

— И их женщин, и их напитков! Вы будете бессмертными, как они сами!

Боги смертны, и о том отлично знали вожди. Но разве сейчас надо заботиться о правде? Нужно направить толпу на город богов — иначе все усилия окажутся напрасными.

Толпа молчала. А через мгновение разразилась воплем:

— Мы идем!

Неясно, что именно подвигло их — то ли упоминание об утерянной мужественности, то ли обещание хмельных напитков. Пожалуй, что и последнее — кто разберет?

Люди издали рык и ринулись вперед.

Теперь можно было не сомневаться — они выполнят то, чего от них так долго добивались. Поселения богов не будет.

…Их было четверо — воспитанников богов, отлично знавших: в поселении живут такие же люди, как они сами. Просто они умели и знали гораздо больше, ибо были старше. Только-то и всего.

Один из странников держал клетку с несколькими кошками — животные притихли, словно понимали, что сейчас нельзя подавать голос. Другой нес на себе две огромные сумки, набитые книгами. Пришлось отобрать самое важное — но сколько книг осталось в городе, все это богатство наверняка уничтожит бешеная пьяная толпа.

У остальных было еще несколько мешков — книги, книги…

Один из них, самый младший, которому едва сравнялось пятнадцать, плакал — и не скрывал слез. Остальные молчали — никто не упрекнул бы своего товарища. Они и сами были готовы плакать, кричать, даже кинуться на этих ничего уже не соображающих людей, беснующихся в отдалении.

Но делать этого было нельзя. Таков был приказ — уходить. Уходить, что бы ни случилось! Уходить как можно дальше.

А потом постараться обосноваться среди людей других краев. И попробовать учить их, постараться начать все заново — и не повторяя ошибок.

…Вожди толпы могли радоваться — богов не стало. Правда, пограбить не удалось: первые факельщики еще только лишь подходили к городским стенам, когда город запылал. Боги жгли себя сами.

С обещанными женщинами богов тоже как-то не сложилось. Оставалось разве что разгребать пепелище в поисках драгоценных камней и оплавившегося желтого металла. И многие, многие вернулись домой после той ночи с обожженными руками…

Но зато у долины появились теперь настоящие хозяева.

И правили ею и глупым народом, кричавшим когда-то «Жги!».

Правили долго — некоторые секреты долголетия богов вожди все же успели перенять.

Хватило и на их потомков. И на потомков их потомков…

А потом пришла пустыня.

Неторопливо пожирала она долину, год за годом мельчали и пересыхали реки. Женщины перестали рожать новых рабов для вождей. Да и сами вожди, забывшие секреты долгой жизни, умирали теперь быстро — кто в усобице с подобными себе, кто от морового поветрия, от которого теперь не было спасения, а кто и от хмельных напитков, выпиваемых не в меру.