Ултер по-новому взглянул на здоровяка, который вместе с братьями катил телегу с мертвым шешем к сараю. Во дворе поднялась суета, и даже старик-хозяин, виновато буркнув в бороду, отправился помогать домочадцам. Ули было интересно посмотреть, как заготавливают мясо впрок, но его клонило ко сну. Чтоб не клевать носом за столом, Ултер отправился на сеновал, где Третий уже постелил широкую кошму. Засыпая под радостный гомон, перед внутренним взором Ултера нескончаемой вереницей спускались с гор плохо одетые одинокие воины с корявыми копьями на плечах. Они вставали друг подле друга по правую руку Ултера. Среди множества незнакомых лиц Ули узнал пастуха с шишкой на лбу. Перед тем как окончательно заснуть, Ултер понял, что должен сделать.

На душистом сене спалось сладко, и Ултер проснулся под крик петуха свежим и бодрым. Вечерняя мысль еще крутилась рядом, прикусывая за пятки и подгоняя, словно бойкая сельская собачонка. Ули вскочил и выбежал во двор — искать Хоара.

Наскоро перекусив вареными яйцами и брынзой, путники засобирались. Когда телега двинулась через распахнутые ворота навстречу утреннему солнцу, Ултер прихватил пару дротиков и подскочил к пастуху. Протянув оружие старшему сыну хозяина, он посмотрел в полные недоумения глаза и сказал.

— Держи, воин! Наконечники хорошие, а древко новое сделаешь, — Хоар за спиной перевел слова на квельгский. Здоровяк недоверчиво принял дротики и поклонился.

Затем Ули подошел к хозяйке, которая с тревогой смотрела на старшего сына. Он протянул две серебрушки, только что выделенные Хоаром.

— Пусть не гаснет огонь в твоем очаге, добрая хозяйка, — Ултер склонил голову перед женщиной. Эти слова он слышал в сказках, которые рассказывала кормилица Байни.

Увидев монеты, женщина испуганно прижала руку к губам. Мягкий голос Хоара, прозвучавший из-за спины мальчика, отвлек ее. Она протянула сложенные ладони вперед и Ули переложил монетки. Хозяйка вдруг придержала Ултера, торопливо нагнулась и поцеловала ладонь мальчика. Ули отдернул руку, а хозяин недовольно пробурчал в бороду. Женщина развернулась к мужу, уперла руки в бока и громко ответила. Хоар хмыкнул, скрывая усмешку, и потащил наследника к лошадям.

Усаживаясь на Тихоню, Ули слышал голос хозяйки, которая все больше входила в раж. Он обернулся и увидел, как хозяин вжимает голову в плечи, будто улитка, словно пытаясь спрятаться от гнева хозяйки. Глава семьи схватил ведро и побежал к ручью. Третий с Хоаром чуть слышно рассмеялись. Выезжая со двора, воин сказал наследнику.

— Вот видишь. Я же говорил… Горские бабы порой умнее мужиков бывают.

После той ночевки на хуторе учеба продолжилась. Жаль, дневных привалов теперь не делали — Хоар всё чаще поглядывал на небо и торопил коней. Воин тревожился, что неожиданный снегопад закружит и спеленает их. Ултеру знакомы эти страхи — отец с Гимтаром тоже всегда боялись не успеть из-за снега в Декурион. Но ведь всегда успевали! Поэтому Ули снега не боялся.

Когда вдали, в разрыве облаков, мелькнули горские домики, Ултер победно посмотрел на Хоара. Однако хмурый воин пояснил, что до Пайгалы еще три дня пути, не меньше. Ули не поверил: он как на ладони видел две башни по обе стороны дороги, входящей в село; видел маленькие домики, прилепившиеся друг к другу и уступом поднимавшиеся по склону горы. Но Хоар оказался прав — дорога вилась над ущельями, и близкая Пайгала то показывалась, то вновь пряталась за горами. Ултеру стало казаться, что им никогда не добраться до нее.

Однако на третий день они стояли перед входом в село. Две высокие стройные башни, строгие стражницы, встречали путников. На широком основании башен, вырубленных из скалы, покоились грубые массивные блоки; на них лежали дикие камни поменьше, а там, где валуны сменялись кладкой из одинаковых тесаных камней, прорезали высокие узкие окна. Венчала башню остроконечная крыша, покрытая блестящими плоскими черепицами. Ултер присмотрелся и увидел веревку, натянутую над дорогой из окна одной башни до окон напротив.

«Для чего она там?» — успел подумал Ули, как из проема показалась стройная фигурка. Невысокий горец в меховой шапке и приталенном кафтане ступил на подоконный камень и дождался, пока взгляды путников остановились на нем. Расставив руки в стороны, горец шагнул в пропасть! Ули ахнул, но пайгал сделал еще один шаг и еще. Смельчак шел по туго натянутой веревке, пружинящей под ногами! У Ули затекла шея, но он не мог оторвать глаз от ловкой фигуры незнакомца. Вот канатоходец дошел до середины пути и оказался над дорогой. Внезапный порыв сильного ветра толкнул горца в спину, и он зашатался, взмахнув руками. Кудрявая шапка слетела с головы и кувыркаясь, медленно полетела вниз. Ули уставился на падающую шапку и вспомнил мокрый кусок мха, вылетевший из-под руки брата, когда он сорвался. Ултер поднял голову и увидел, как веревка заходила ходуном под ногами несчастного. Ули спрыгнул с Тихони и бросился вперед, пытаясь хотя бы на этот раз успеть. Он вытянул руки и бежал изо всех сил, не заметив камня под ногами. Ули споткнулся и со всего маха повалился на дорогу, больно разодрав ладони. Кудрявая шапка мягко приземлилась перед ним.

Олтер

«Ну, Либурх! Удружил, так удружил, от него такой подлости никак не ожидал», — с раздражением подумал я, пытаясь развернутся в узости винтовой лестницы. Вместе с Пелепом мы тащили из голубятни большой мешок, набитый высохшим птичьим пометом. Сорок три несчастных ступени вниз, между прочим! Для чего нужен выходной, когда можно не идти на занятия и не вставать ни свет ни заря? Можно поспать подольше, отменить тренировку, поиграть с друзьями, поболтать с близкими, наконец! Впрочем — я покосился на Булгуню и Бареана, которые тащили мешок впереди, — общения и игр сегодня хватало. Я смахнул пот со лба. Хватало с избытком.

Въедливый Либурх всё-таки разгадал тайну подземного зала, нашел верные подсказки на книжных полках. Отгадав загадку, он сразу же успокоился и принял прежний, благообразный вид седого, умудренного опытом прожитых лет, старца. А я, напротив, загорелся узнать — кем же были незнакомцы, скрывающиеся в обнаруженном укрытии-казарме?! Кто ел за бесконечными каменными столами, кто спал на бесчисленных нарах? Но Либурх изрядно огорошил: в ответ на мои расспросы он лишь многозначительно улыбался, а когда я насел на старика, назначил цену и попросил помощи. Чокнутый Колум не отказался от своей придумки, и лелеял мысль разбогатеть на продаже помета. Либурх заявил, что с удовольствием поведает о случившихся в Атриане столетия назад событиях, и даже спустится ради этого под землю, но только после того, как я совладаю с помешанным голубятником.

Я несколько вечеров кряду ходил в гости к Колуму. До темноты слушал стариковские байки взахлеб о голубях, голубках и птенцах, об их повадках, рационах кормления, особенностях обучения, манере полета. А главное — о новой породе самых умных и самых быстрых птиц, которых Колум непременно выведет. Для этого ему нужен пустяк — всего-то четыре золотых с мелочью, чтобы закупить особенных голубей из-за моря. Сбить с толку одержимого голубятника не удалось. Он накрепко вбил себе в голову, что весь Атриан ждет-не дождется, когда он встанет в торговые ряды с драгоценным гуано. В итоге еще и уговаривать пришлось, чтобы он продал весь помет разом! Повезло в одном: старик не тратил времени зря и вычистил свои владенья, пару седмиц кряду убирая и складывая многолетние наслоения в большие мешки. Так что оставалось только стащить их с башни и поставить у крыльца. А вечером, в темноте, мы с домочадцами быстренько перетаскаем мешки в подземелье под библиотекой. С глаз долой.