– Что там? Мать что-то сказала?

– Нет, – я помотал головой. – Кажется, она не в курсе была, так что вы оказались правы. Зато теперь именно она сможет сообщить своим подружкам самые свежие новости, прямо из центра событий. Там другая проблема – мать той убитой девушки купила билеты и собирается завтра прилететь. Её надо встречать, но как это сделать в такой обстановке – без понятия.

Я выразительно посмотрел на продолжавшую ползти в центр ленту боевых машин и грузовиков. Я не знал, сколько их уже проехало, но тут явно было больше батальона или даже полка – скорее всего, через Ходынку перебрасывали несколько мотострелковых дивизий. В памяти всплыл почти забытый факт, что в каждой такой дивизии имелся и танковый полк, но я напрочь позабыл, способны ли были советские транспортники перевозить ещё и танки. У десантников имелась какая-то своя техника, а вот у мотострелков всё было полноразмерное и тяжелое. Впрочем, для переворота или защиты от него танки, наверное, лишнее – достаточно бронетранспортеров и приданной дивизии артиллерии. Некоторые грузовики, кстати, тащили какие-то низенькие пушки – какие именно, я не знал, но для подавления возможных очагов сопротивления их должно было хватить.

– Ты же сказал только что, что до завтра уйма времени, – ядовито напомнил мне Александр Васильевич. – Когда-то и я так думал... сейчас уже не уверен, слишком много всего в жизни повидал.

– Хоть вы не издевайтесь... Ладно, пойдем к метро... о, кажется, парад заканчивается.

Мы оба посмотрели на проспект.

Войсковые колонны выезжали с Ходынского поля чуть дальше в область – и их поток наконец иссяк. Последней шла какая-то странная бронированная машина, похожая на броневики времен Великой Отечественной – или на большой шестиколесный джип более поздних времен. Люк на крыше был открыт, и у грозного даже на вид пулемета застыл стрелок. Такую колымагу я видел впервые. [1]

– Наверное, время нужно, чтобы следующих распределить, – Александр Васильевич выразительно глянул в небо, где кружилось ещё несколько транспортных самолетов. – Но ты прав, пошли.

– Ох... постойте, – я как-то неловко дернулся, попытавшись начать движение. – Я же хотел тому старику позвонить... ну, вы помните, я рассказывал, который с машиной нас в Анапу отправил.

– Конечно, – он кивнул.

– Правда, за билеты теперь можно не беспокоиться, но, думаю, он подскажет, как встретить нужного человека в аэропорту в наши неспокойные времена. И что-то мне подсказывает, что нам в любом случае потребуется помощь после – надо же как-то организовать отправку тела той девушки на её родину. Я вот ничего про это не знаю...

– Я тоже... – задумчиво пробормотал Александр Васильевич. – Бог миловал. Ладно, звони своему старику, может, действительно даст какой разумный совет.

***

Пока я слушал гудки телефона в квартире на Хользунова, идея созвониться с Михаилом Сергеевичем перестала мне нравиться, и я почти молил всех богов, чтобы его не оказалось дома. Я не представлял, как начну жаловаться на свои проблемы человеку, который стал одним из тех, кто замыслил целый государственный переворот – наверняка у него голова была занята совсем другим, и проблемы вывоза пассажиров из «Домодедова» или транспортировки тела какой-то девушки сейчас были ему не нужны. Но я честно подождал с полминуты и с облегчением повесил трубку.

– Не отвечает?

– Нет... наверное, на работе... или на даче? – зачем-то сказал я. – На работу не буду, там он, скорее всего, занят, но попробую на дачу...

Всё это у меня вырвалось само собой, помимо моего желания. Я с обреченным видом набрал номер домика на Соколе – и ответ последовал незамедлительно.

– Да, слушаю, Смиртюков у аппарата, – сказал хорошо знакомый мне чуточку скрипучий голос. – Говорите быстрее.

– Михаил Сергеевич, это Егор... Егор Серов.

– А, Егор... – я по голосу почувствовал, что старик расслабился – видимо, он ждал совсем иных известий от совсем иных людей. – У тебя что-то срочное? Мне должны позвонить.

– Сложно сказать, Михаил Сергеевич... – сказал я. – Мы