Загнанный в угол, Шейн не говорит ни да ни нет; его ответ оказывается значительно интереснее:

«При их необычайно сложной социальной жизни исключить вероятность этого нельзя. У них очень много связей, и на самых разных уровнях. Не забывай, одна из причин возникновения разных культурных групп кашалотов заключается в возможности кооперации. Когда животные покидают свой исходный ареал обитания, они знают: "Это место нам больше не подходит". И еще: даже для того, чтобы совершить нечто подобное, скажем просто решить уйти в другое место, все равно должна быть какая-то передача сведений от одного поколения к следующему. Необходимо знание о том, как должно быть и что делать, если ситуация ухудшается».

Море, которое эти животные исследовали и освоили, море, жизни в котором они научили своих отпрысков, может стать другим – не тем, в котором они умеют существовать. И по мере того, как мир меняется все быстрее и быстрее, не окажутся ли правильные знания китов неправильными? Они сумели пережить появление людей, распространение их цивилизации, их агрессивный натиск. Но что, если теперь жизнь, которую всегда вели киты, оказалась несовместимой с произошедшими переменами? Вот вопросы, ставшие главными в наше время.

«Если, так сказать, библиотека инструкций, по которой кашалоты всегда жили в этих местах, окажется утрачена, – говорит Шейн, – то, пусть даже сюда прибудут переселенцы, им придется на собственном опыте выяснять, как правильно жить здесь, в Карибском море».

Удастся ли им найти ответ? Одна волчья семья, обитающая на горе Денали, на Аляске, – стая Токлат[116] – изобрела особый способ охотиться на местный вид диких копытных – тонкорогих баранов. Волки научились перекрывать баранам путь к бегству, взбегая им наперерез по склону, а потом сгоняя их вниз. Никакие другие стаи так не охотились. После того как люди убили взрослую пару и двух ее потомков, освоивших этот метод, шесть самых молодых волков, которые были еще слишком малы, чтобы учиться охоте на крупную добычу вместе со старшими, перешли на зайцев; добывать баранов они даже не пытались. Джим и Джейми Датчер так написали в книге «Мудрость волков» (The Wisdom of Wolves): «Этот аспект культуры стаи был полностью утрачен, стертый с лица земли парой пуль и капканов, и, возможно, никогда уже не вернется».

Но культура способна воссоздаваться – по крайней мере, иногда такое случается. Эколог Ари Фридлендер рассказал мне, что в Антарктике горбатые киты, восстанавливающие численность после опустошительного интенсивного промысла, заново научились методу пузырьковых сетей, охотясь небольшими группами – по двое или по трое. Фридлендеру и его коллегам удалось наблюдать стремительное распространение этой охотничьей техники среди китов в реальном времени.

«И человеческая культура, и любая другая, – напоминает мне Шейн, – представляет собой набор решений проблемы выживания. Если вы лишаетесь знания о том, как вести существование в Карибском море, вы получаете огромную дыру в общей картине. Если клан теряет большое число семей, исчезает вся картина. Весь вид лишается способности к преуспеванию. А если уничтожить достаточное число видов – то и Марс колонизировать не придется. Земля станет такой же мертвой».

Международный союз охраны природы производит оценку состояния тысяч популяций множества разных видов. Вот что говорят его эксперты о кашалотах:

Для кашалота, при максимальной скорости прироста его популяции около 1 % в год, восстановление численности после ее сильного снижения значительно затруднено. Кроме того… кашалоты накапливают в тканях много ядовитых химических соединений, шумовой фон океана возрастает, рыболовный промысел часто приводит к гибели кашалотов, и затяжные последствия массового истребления китов, разрушительные для социальных связей, могут значительно затруднять восстановление этого очень социального вида. Некоторые региональные популяции кашалотов переживают упадок… Популяция кашалотов в юго-восточной части Тихого океана… имеет чрезвычайно низкий коэффициент воспроизводства (вероятно, ниже необходимого для поддержания численности), что предположительно вызвано разрушением социальной структуры из-за интенсивного промысла… В Антарктике кашалоты не демонстрируют какого-либо существенного или статистически значимого прироста[117].

Итак, что же у нас есть? Столкновения с судами, опасные снасти повсюду, загрязнение, изменения в океане, конкуренция с рыболовами и пластиковый мусор. А еще у нас есть Шейн Геро.

Не так давно Шейна посетила Сильвия Эрл, прославленная исследовательница и защитница океана. Рядом с Сильвией всегда ощущаешь резонирующую энергию великой души. Она и ученый, и духовный лидер, и придворный шут, с ухмылочкой носящий титул Ее Глубочайшее Величество. Ее поведение исполнено простоты, и в то же время в ней постоянно ощущается сдерживаемый праведный гнев. Телом она меньше большинства окружающих людей, но ее личность – яркая, лучезарная, переменчивая – вмещает в себя едва ли не всю жизнь. В свои восемьдесят с лишним она по-молодому энергична и напориста, и создается впечатление, что ею движет страсть настолько чистая, что она, наверное, выжигала бы все вокруг, не будь ее носительница такой по-эльфийски хрупкой.

Ее Глубочайшее Величество нанесла Шейну визит вместе с людьми из съемочной группы. Они собирались снять Сильвию в воде вместе с кашалотами. И Шейна это весьма беспокоило, потому что он вроде как уже выстроил с китами некоторое взаимопонимание: они знали, чего от него можно ожидать, и он никогда не вторгался в их личное пространство. (В этой инстинктивной сдержанности Шейна нет ничего неоправданного. Одна самка по имени Скар была известна своей доверчивостью и любознательностью. Но однажды Шейн стал свидетелем, что произошло, когда дайверы с другого судна несколько злоупотребили этой доверчивостью, решив подобраться к Скар ближе, чем на комфортное для нее расстояние. С тех пор Скар решила, что с нее довольно, и стала держаться от людей подальше. «Это был печальный день», – вспоминает Шейн.)

Когда несколько лет назад сюда стали возить туристов на ныряние с китами, бизнес держался в основном на любознательности одной определенной группы кашалотов. Шейна беспокоило, что дайверы могут излишне отвлекать их от их собственной жизни и собственных нужд. «Если какой-нибудь кит предпочитает избегать вас, это означает, что ему нужно время, чтобы посмотреть на вас, привыкнуть к вам. Но мы не умеем как следует ценить время. Ни свое собственное, ни время других людей; где уж нам осознать, сколько времени дикие животные тратят только на то, чтобы терпеть нас».

Так получилось, что с Сильвией Эрл они встретили хорошо знакомого кита из «Приборной» семьи. От команды Шейна самка по имени Кэн-Оупенер привыкла ожидать, что лодка подойдет на почтительное расстояние и с нее в воду опустят гидрофон.

«Кэн-Оупенер превратила это в своего рода игру. Сначала она поджидала нас на расстоянии примерно в длину своего тела, а когда