Кэтрин не пошла в церковь в воскресенье. И пропустила две службы подряд.

Она должна уехать.

Но она не знала, как это осуществить. Не знала, как выйдет из дому, закроет за собой дверь – и уйдет навстречу неведомому.

Вот она и тянет с отъездом.

Утром к ней заходила леди Бэрд в сопровождении горничной. Заходила и мисс Доунз, принесла ей сборник проповедей, которые очень любил ее отец и которые он советовал дочери читать для утешения. Может быть, они утешат миссис Уинтерс?

Других гостей Кэтрин не ждала. Но ближе к вечеру в дверь снова постучали. Может быть, это мистер Адамс? Он необыкновенно добрый джентльмен, хотя ему и не удалось сотворить в деревне обещанное чудо. Кэтрин с каждым днем все больше его уважала.

Открыв дверь, Кэтрин поначалу решила, что перед ней действительно мистер Адамс. Однако тотчас же поняла, что не он. Она пыталась закрыть дверь, но он успел придержать ее. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга.

– Что вы здесь делаете? – спросила она наконец. И только тогда поняла, что за спиной лорда Роули стоит леди Бэрд.

– Пытаюсь не дать вам закрыть дверь, – ответил он со своим обычным видом. – Так что, Кэтрин, может быть, мы войдем?

Она перевела взгляд на леди Бэрд; та в смущении покусывала губу.

Тоби прыгал вокруг, но не тявкал – радовался приходу симпатичных ему людей.

Кэтрин повернулась и направилась в гостиную. Но леди Бэрд остановила ее.

– Нет, – сказала она, – я знаю, что вам будет удобнее на кухне, миссис Уинтерс. А мне удобнее в гостиной, так что идите с Рексом на кухню.

Кэтрин молча повиновалась.

Когда кухонная дверь тихо закрылась у нее за спиной, она стояла, пристально глядя в огонь.

– Так что же, а, Кэтрин? – проговорил виконт.

Она сильно изменилась за прошедшую неделю. Похудела, кажется. И побледнела – это очевидно.

Конечно, все было еще хуже, чем излагал в своем письме Клод. И дело не только в сплетнях и визите злобной Клариссы. Оказалось, что почти вся община осуждала Кэтрин, а преподобный Ловеринг запретил ей посещать церковь и даже прилюдно объявил об этом в воскресенье. Правда, Клод заставил его извиниться перед Кэтрин, но это уже ничего не меняло. И кроме того, подобные извинения стоят не много.

Теперь она стояла у огня, спиной к Роули, стройная и, как всегда, прекрасная. Виконт невольно вздохнул. Сложившаяся ситуация очень его угнетала. Он чувствовал себя... черт побери, чувствовал себя виноватым! И при этом злился на Кэтрин – хотя и знал, что сам во всем виноват. Временами ему даже казалось, что он ненавидит ее.

– Что вы здесь делаете? – снова спросила она. Он мог бы и на сей раз отделаться шуткой. Но время шуток миновало.

– Ответ, я думаю, совершенно очевиден. Я приехал, Кэтрин, чтобы исполнить свой долг. Я приехал, чтобы жениться на вас.

Он удивился, услышав ее смех. Впрочем, смех этот звучал невесело.

– Чудесное, романтическое предложение, – сказала она. – Предполагается, что я брошусь в ваши объятия и устремлю на вас сияющий взор?

– Только в том случае, если вам этого захочется, – отрывисто проговорил виконт. – Вряд ли стоит делать вид, будто все это нравится нам обоим. Но ведь мало что-то делать. Поэтому мы поженимся.

Кэтрин повернулась лицом к виконту. Какое-то время она смотрела на него. Под глазами у нее залегли синие круги. Глаза же казались темнее, чем обычно, а губы были почти такие же бледные, как и лицо.

– Вероятно, вы очень несерьезно относитесь к браку, – проговорила она наконец. – Ведь вы готовы вступить в брак, не испытывая никаких чувств.

О Господи! Всего лишь несколько недель назад ему казалось, что он в каком-то смысле еще больший романтик, чем Клод, который женился в возрасте двадцати лет. Конечно, он и сам едва не женился несколько лет назад, но потом отказался от мыслей о браке. Решил, что женится только в том случае, если полюбит по-настоящему. Но чем старше виконт становился, тем все больше сомневался в том, что обретет такую любовь.

Но теперь он должен жениться, потому что скомпрометировал эту женщину.

– Не важно, что я чувствую, – сказал он. – Главное – обстоятельства. Я полагаю, что вас теперь в деревне считают блудницей, для всех вы точно красный платок для быка.

Казалось, Кэтрин еще больше побледнела – если подобное было возможно.

– Что обо мне думают – мое дело, – сказала она. – И что это за вольности? Я не разрешала вам называть меня по имени.

Он прищелкнул языком.

– Не будьте смешной.

Она повернулась к огню и наклонила голову. Несмотря на свое раздражение, разочарование, на нежелание находиться в этом доме, виконт не мог не залюбоваться изящным изгибом ее шеи. “По крайней мере, – подумал он с неожиданным смирением, – жена у меня будет красивая”.

Жена! Едва Рекс мысленно произнес это слово, его охватила паника, И все же придется привыкнуть к мысли о том, что он – женатый человек. Он знает об этом уже почти целую неделю.

– Уходите, – сказала Кэтрин. – Я не хочу иметь с вами ничего общего.

Не следует ее уговаривать, надо уйти – уйти навсегда, подумал виконт. Да и как объяснить ей истинное положение дел? Ведь она сама уже все себе объяснила – это было написано у нее на лице. Виконт окинул взглядом кухню, которую она превратила в уютную комнату. Не хватало только собаки в кресле – Тоби находился с Дафной в гостиной. И всего этого скоро не станет – по его вине.

– Клод и Дафна сказали мне, что вы собираетесь уехать к родственникам.

– Да, – ответила она после недолгой заминки.

– Кто они? Где живут? Это семья вашего мужа или ваша семья?

– Это вас не касается.

– Клод мне сказал, – продолжал виконт, – что никто из них ни разу не навестил вас здесь и вы тоже никого не навещали. За... за пять лет, не так ли? Должно быть, вы очень близки с вашей семьей, если после такой долгой разлуки вас все еще что-то связывает. Вы вполне уверены, что они захотят принять у себя блудницу?

– Я не блудница. И вы прекрасно знаете. Кроме того, они меня любят.

Все это время ей приходилось очень нелегко, думал лорд Роули. Если бы у нес действительно была семья – хотя какая-то, – неужели она не уехала бы к ним уже давно?

– Никакой семьи у вас нет, не так ли? – спросил он. Она молча пожала плечами.

– И куда же вы направитесь? Что будете делать?

Начнет все сначала, наверное, в другой деревне, где никого не знает. Это будет просто.

Интересно, почему ей пришлось так поступить пять лет назад? Какая-нибудь ссора с семьей? Или у нее действительно нет семьи? Но все-таки должны же у нее быть какие-то друзья – хотя бы друзья мужа.