— еще бы, я б на их месте тоже сходил над соратником поржать. Посмотреть, как он будет мяться и мямлить чего-то под пристальным вниманием внезапно благодарной общественности. Наших представителей было четверо: Азра, Графыч, Бобер и Ника.

Короче, утро выдалось яркое, вырвиглазное — ослепительное солнце сверкало на крупных кристалликах свежего снега, в золоченое небо невозможно было взглянуть, не прослезившись. Оторвав от своего плеча Флору, я вежливо с ней раскланялся и вышел на обледеневшие ступени крыльца.

Довольный, как последний придурок.

Еще бы — ведь я предвкушал момент славы! Безродный чужак, обрезок — и вдруг такая честь.

Судья, сухонький мужичок в годах, рядом со своей молодой, добротной и высокой супругой выглядел довольно комично. Мысленно улыбнувшись, я с серьезным лицом выслушал его приветственную речь и потянулся за грамотой, которая окончательно и бесповоротно утверждала мою невиновность перед законом.

Тут одна моя нога каким-то мудреным образом зацепилась за другую. Я неловко покачнулся, проскользнул вниз — и рефлекторно ухватился за первый попавшийся под руку объект, чтобы не упасть самым позорным образом.

Объект оказался упругим и приятным на ощупь.

Я, как самый последний анимашный неудачник, держался за левую грудь судейской жены!

Та выдержала натиск, даже не покачнувшись — еще бы, такая женщина и танк своей грудью удержать сможет! Только раскраснелась мгновенно, как девчонка, которую приглянувшийся парень в первый раз на ощупь попробовал.

Елейные речи судьи умолкли. Глаза у него округлились, морщинистое лицо возмущенно побелело.

— Простите бога ради, нечаянно вышло, — пробормотал я, в ужасе отпрянув и виновато пряча руку за спину.

— Да что вы… Что вы себе позволяете! — выдохнул оскорбленный мужик.

— Извините еще раз, — проговорил я, стараясь не смотреть судье в лицо. — Виноват, я не хотел…

И тут какой-то нищий, занявший выгодный наблюдательный пост слева от входа в храм, громко и со смехом воскликнул:

— А че извиняешся-то? Вон, бабенке-то понравилось! Поди, молодая рука на сиське лучше старого хрена в…

— Оскорбление должностного лица!!! — взревел судья, прерывая присказку нищего. — Стража, схватить этого оборвыша! Пусть заплатит за проступок, как положено!

Причем выкрикнул он такой яростью, что я сразу понял — адресовано это даже не столько языкатому бедолаге, сколько мне. Вот только рявкнуть подобное в лицо, которому покровительствует сам наследник престола, у него кишка была тонка. А вот сорваться на нищего судье ничего не мешало.

Пара воинов бросились к полубезумному бродяге, который продолжал блаженно зубоскалить, не обращая внимания на изменившихся в лице и притихших горожан вокруг себя и явно не вполне осознавая происходящее.

Потому что за «оскорбление должностного лица» полагалось пятьдесят ударов кнутом или штраф в пятьдесят золотых. А у нищего явно не было ни денег, ни бычьего здоровья, чтобы вынесли такое наказание и остаться в живых.

— Прошу, пощадите дурака, — негромко вступился я за юродивого пред судьей. — Он же не в себе. И явно не выдержит порки.

— Позвольте-ка я еще раз взгляну в бумагу, — злобно сверкнув глазами сказал тот. И демонстративно пробежавшись взглядом по строчкам, громогласно заявил: — Что-то я не вижу нигде здесь приписки, чтобы обладатель сей грамоты наделялся правами судейского чина! Так что извольте забрать свой документ и идите отсюда восвояси!

— Я внесу за него штраф, — поспешно добавил я.

Жена судьи, наклонившись к нему, что-то прошептала ему на ухо, и тот как-то сразу подобрел и растекся.

— Ну, так и быть, — проговорил он. — Я позволяю Даниилу из «Парящего грифа» оплатить штраф вместо этого висельника!

Так ничего и не догнавшего нищего отпустили под одобрительный гул толпы.

Ну вот, Даня снова герой!

Лучше запомниться добрым делом, чем мужиком, который облапал чужую жену, а засекли до смерти за это другого.

И чтобы как-то закончить безобразную сцену, я поспешил забрать у него из руки свой оправдательный лист, и в этот момент зеленовато-белая клякса плюхнулась аккурат на мою протянутую руку.

Стоявшие вблизи горожане весело захохотали над незадачливым чуваком, которого обделала пролетавшая мимо галка.

Я кашлянул.

И, улыбнувшись как можно очаровательней, заявил во всеуслышанье:

— На моей родине говорят, что говно с неба — это к деньгам, так что завидуйте!..

Тут что-то влажное и холодное брызнуло мне на лоб.

Хохот толпы стал еще громче.

— Эк тебе богатства-то привалило — не унести! — крикнула мне полная немолодая женщина, вытирая варежкой выступившие от смеха слезы.

Да уж, везло мне сегодня не по-детски!

Я вынул из кармана перчатку, поскольку платка при себе не имелось, и вытер метку Горбачева со лба. И, поскольку злиться в такой момент или психовать было бы глупо, со смехом ответил:

— Ну, к счастью, коровы пока еще не летают, так что по крайней мере захлебнуться не должен!

Мое высказывание вызвало новую волну веселья.

— Молодец, парень! — выкрикнул нищий, скалясь во все лицо. И теперь почему-то это лицо мне показалось отдаленно знакомым.

Неужели Гермес в новой ипостаси?

Но разбираться в этом прямо здесь и сейчас мне не хотелось. Лучше поскорее выскользнуть из-под пристального внимания десятков глаз и, наконец, расслабиться. Потому что я уже начал догадываться, в чем причина такого специфического стечения обстоятельств. И, кажется, мне очень повезет, если я смогу добраться до «Жареного лося» без приключений.

И я направился к своим друзьям.

Почетный караул рассыпался в стороны, горожане, шумно обсуждая произошедшее, зашевелились и тоже принялись разбредаться по своим делам.

А Стеф, надменно вскинув свою красивую голову, решительно двинулась прямиком ко мне.

Я сбавил шаг.

— Не могу определиться, смеяться мне или плакать из-за того, что подобный тебе персонаж живет в городе, где я несу службу, — заявила Стеф, приблизившись.

Я пожал плечами.

— Боюсь, я ничем не смогу тебе помочь, — ответил я, щурясь на солнце.

Стефания придвинулась еще ближе ко мне.

— Кто ты такой, Даниил из «Парящего грифа»?.. С виду — обычный неудачник, мимо которого даже ворона не может пролететь, не обгадив. И при этом у тебя есть покровители среди высшей аристократии и среди богов! Признайся, ты бастард короля или Зевса?..

Я улыбнулся.

— Не то и не другое, к счастью. Просто наглый обрезок без роду и племени, которому иногда благоволит Фортуна. А иногда… — посмотрел я на перепачканную перчатку в своей руке. — не благоволит.

Стеф сделала еще один шаг. Теперь ее грудь почти касалась меня.

— Зайди сегодня вечером ко мне,