Папа Сикст не принимал в обсуждениях никакого участия, чтобы в случае неудачи остаться в стороне.

От Пацци, как от ширмы, мало что зависело, а Франческо мог еще и проболтаться или начать действовать раньше времени, потому их к обсуждению не привлекали вообще. Пусть себе шумят и плюют ядом в Медичи, в случае чего на них можно свалить все.

Джироламо Риарио тоже хотел бы оставаться в стороне до победного окончания. А потому его вполне устраивало, что в самой Флоренции руководство действиями возьмет на себя архиепископ Пизы Франческо Сальвиати.

Вот эти двое и обсуждали привлечение нужных людей.

Встретились в Перудже, куда Сальвиати приехал якобы обсудить епископство своего подопечного – Рафаэля Риарио, семнадцатилетнего внучатого племянника папы Сикста, недавно получившего кардинальскую шапку и пока учившегося в Пизе. Наставник заботился о своем подопечном – весьма похвально. И Джироламо Риарио тоже о нем заботился, племянник все-таки, сын любимой сестры. Вот они и обсуждали с архиепископом, а что именно – какое кому дело? Будущее Рафаэля Риарио.

Одно из названных Сальвиати имен вызвало у Джироламо Риарио бурную реакцию.

– Кто?! – Он не поверил своим ушам. – Якопо Браччолини, сын Поджо? Вы с ума сошли?! Браччолини всем обязаны Медичи, Поджо был приятелем Фичино, ел у Козимо Медичи с руки.

Риарио покрылся холодным потом, вдруг подумав, что если уж Сальвиати предлагает столь неподходящих людей, то заговор с самого начала мог оказаться ловушкой, подстроенной Медичи. Неужели и понтифик угодил в эту ловушку?

Но архиепископ оставался спокойным.

– Вот именно, отец ел с руки. Но Поджо давно умер, а все оставленное наследство сынок уже промотал, наделал таких долгов, что только и остается взять в руки кинжал. Он секретарь у вашего племянника Рафаэля в Пизе и давно ест с моей руки. Неужели вы думаете, что я содержу этого дурака зря? Он хороший исполнитель не потому, что расторопен или умел, а потому, что много должен. Слишком много, чтобы отказаться или выдать.

– Но он болтлив сверх меры!

– Он ничего не будет знать до самого конца, зато будет прекрасным надсмотрщиком у вашего племянника. Боюсь, Рафаэль Риарио не обладает нужной выдержкой, и он-то может сорваться и наделать глупостей.

Джироламо вздохнул, Франческо Сальвиати прав, племянник слабак, к тому же ему всего семнадцать – слишком юн для серьезных заговоров. Одно дело пронзить кого-то в стычке, но иное – убить Медичи, даже само участие в этом может в случае неудачи стоить жизни. Джироламо даже перекрестился, прогоняя мысли о возможном провале.

Пизанский архиепископ смотрел на него насмешливо. Он презирал всех этих Риарио, уважая лишь другого племянника папы Сикста – Джулиано делла Ровере. Вот кто справился бы и с Медичи, и со всей Флоренцией. Но понтифик слишком любит Риарио, чтобы доверить главное дело делла Ровере.

Еще Сальвиати назвал Бернардо Бандини – флорентийского банкира не из самых богатых, а также несколько ненавистников Медичи, которым полагалось собрать вооруженных людей к нужному дню, не объясняя для чего. В Тоскане, как и в остальной Италии, тех, кто, не спрашивая причину, за деньги готов пустить в ход кинжал или шпагу, пруд пруди. Плати – и тебе доставят врага в любом виде: задушенным, нарезанным на кусочки, в виде утопленника или самоубийцы… на любой вкус и тариф.

Бандини мастер убивать, он прекрасно владел не только шпагой или кинжалом, но и новым изобретением убийц – стилетом, а также мизерикордом – «кинжалом милосердия». Таковым мизерикорд был когда-то, когда его придумали для избавления от мучений тяжелораненых после битвы, но те, кто убивал тайно или почти тайно, давно взяли его на вооружение. Бернардо Бандини не пожалел времени и сил, чтобы научиться владению этими смертельными игрушками, причем не во Флоренции. У него были дела по всему полуострову и даже в Константинополе, почему бы не научиться?

Весьма полезный человек для заговора.

Сам Бернардо Бандини, выбранный заговорщиками для совершения убийства, пока об этом не подозревал. Этот любитель приключений был таковым по призванию, если Якопо Браччолини заставил подчиняться огромный долг, то у Бандини долгов не было. Он богат, ловок в делах, у Бернардо прекрасный, хотя и не такой большой дом, небольшой банк с отделениями в Венеции и еще двух городах и торговые дела даже с турками. У него везде свои люди, свои деньги, у него было все.

Но вот когда у человека есть это «все», ему обычно не хватает адреналина.

Бандини мог бы жить в свое удовольствие, купаясь в деньгах и наслаждениях, но беспокойная горячая кровь не позволяла. И он ввязывался в самые разные авантюры. Холеный, ухоженный Бандини был готов провести целый день в седле, есть раз в день в плохой таверне, спать на соломе, только чтобы совершить что-то этакое. Он исчезал и появлялся как призрак, вечером убивал далеко от Флоренции, чтобы поутру спокойно пойти к мессе в Дуомо, проводил ночи в постелях красавиц, в то время как их мужья спокойно спали в соседних комнатах, ловко крал то, что ему было совершенно не нужно, а за ненадобностью просто оставлял украденное у того, кого хотел подставить. А потом радовался скандалам, произошедшим по его вине. Чем труднее и опасней дело, тем лучше!

Он еще не знал о предстоящем задании архиепископа. Бандини возвращался от очередной красавицы. Было скучно, сама красотка хороша, но ее муж так счастливо храпел в своей спальне, что испортил все удовольствие.

Бандини не боялся темных улиц, и все же, когда на Борджо Пинти из дома выскользнула черная тень, а из открывшегося окна эту тень окликнул женский голос, Бернардо прижался к стене. Еще какой-то счастливец уходил после свидания. Уходил тайно, слишком явно прячась. Может, хоть у него не было скучно?

Не успев позавидовать, Бандини услышал то, что потом сыграло огромную роль во всех событиях. Женский голос из открывшегося окна позвал:

– Джулиано… когда ты придешь?

Счастливчик в черном плаще (впрочем, плащ мог быть просто темным, ночью не разберешь) ответил:

– Оретта, я скоро не смогу. Потерпи немного.

– Я буду скучать, мы будем скучать…

– Я люблю тебя.

Бандини с трудом сдержал смех – голос принадлежал младшему из братьев Медичи Джулиано. Один в ночи… тайно… не иначе как у чужой жены. Интересно, что это за дом?

Дождавшись, когда счастливый любовник скроется за углом, а окошко закроется, он осторожно пробрался к двери. Ничего не понял, дом как дом… Но запомнил имя: Оретта. Значит, так зовут тайную любовницу младшего Медичи? Этим при случае можно будет воспользоваться, чтобы вызвать у Джулиано прилив злости, младший брат обнажает шпагу куда чаще, чем старший.

Джулиано действительно тайно бывал у Оретты, но теперь очень редко, хотя она умоляла приходить почаще.

Оретта ходила кругленькая, как шарик, переваливалась с ноги на ногу. Она очень боялась, что, став неуклюжей, перестала нравиться Джулиано, приходилось все время убеждать, что материнство красит любую женщину, что он любит ее и ребенка всем сердцем.